Семь кругов Яда

— Немного внушения, убеждение, игра на суеверном страхе… А потом рекрут уже втянется, обучится и… ни капельки не пожалеет о том, что решил стать нашим агентом! Проклятие оборачивается благословением… Что мы имеем? Проклятие превращается в благословение и начинает приносить деньги…

Мой взгляд скользнул вверх так, словно сейчас на меня вот-вот прольется золотой дождь. Неприятный осадок в душе сменился ожиданием приятных осадков. Я медленно развела руки, подняла лицо вверх, чувствуя себя так, словно только что собрала и оживила Франкенштейна, показав язык доктору, который, как истинный джентльмен, решил дать чудовищу свою фамилию; открыла Америку, насмешливо глядя, как Христофор Колумб и Америго Веспуччи меряются длиной подзорных труб, изобрела велосипед и уехала его патентовать раньше всех.

— Кто молодец? — игриво спросила я у своего отражения, улыбаясь себе улыбкой голливудской кинодивы. — Я! Я — молодец!

Идея билась внутри меня, а я мчалась в одной ночной рубашке делиться ею с одним товарищем, так явно недооценившим мои интеллектуальные способности.

— Он работает! — вздохнула охрана, подпирая красивую дверь.

— Я тоже! — буркнула я, забывая, что время позднее. Моя рука легла на ручку. Охрана смотрела как на самоубийцу, тоскливо провожая меня в последний путь.

— Было приятно с вами работать, — не выдержал один, поджимая губы.

— Ага, такая молодая, — вздохнул другой, опустив взгляд.

Я открыла тяжелую дверь и…

— Я рабо-о-отаю, бессовестный Цвето-о-очек! — раздался усталый голос, стоило мне только переступить порог.

— У меня есть гениальная идея! Только скажи честно, на мне точно нет никакого проклятия? — я видела красивый кабинет, где за столом сидел Эврард, подперев голову рукой. Рядом лежала стопка книг и бумаг, которые он разбирал.

— Ма-а-арш спать! — послышалось со стороны стола.

— Точно нет проклятия? — спросила я, горя желанием проверить теорию самовнушения. — Мне нужно это знать наверняка!

— Ма-а-арш спать! Я кому сказа-а-ал! — повысил голос Эврард, одарив меня нехорошим взглядом, пока я мялась на ковре.

— Слушай, это очень важно! — занервничала я, понимая, что теперь точно не усну. — Ну оторвись на пару минут!

— Сейчас оторву-у-усь. И возможно, даже на тебе-е-е, — усмехнулся принц гадский, беря в руки книгу. — Ма-а-арш отсюда! По-о-ол холодный! Ноги босы-ы-ые!

В меня резко полетела книга. Я дернулась в сторону, а потом сообразила, что летит она не в меня, а рядом, но тут же рухнула вниз, споткнувшись о ковер. Сначала я не поняла, что произошло, а потом почувствовала, как медленно теряю связь с реальностью. Я видела, как со стола упали бумаги, рассыпавшись по полу, как в мою сторону метнулась фигура. Лежа на ковре и чувствуя, как гудит голова, удерживая сознание из последних сил, я видела черные сапоги с серебряными застежками, а потом колени. Под голову мне пролазила рука, пока меня чихвостили на чем свет держится. Что-то внутри меня резко качнулось и…

Я очнулась, чувствуя слабость и головокружение. Во рту пересохло, в голове гудел набат, а я никак не могла открыть глаза. Лежала я как-то не очень удобно, на мне или рядом со мной что-то шуршало, а к виску было прижато что-то мокрое и холодное. Меня мутило, мир расплывался перед глазами.

— Не вздумай протянуть но-о-оги, — предупредил меня знакомый голос.

— Я умирать пока не собираюсь, — прошептала я, едва разлепив пересохшие губы. Сумбурные мысли о том, как я очутилась на чужих коленях, не давали мне покоя.

— Там просто сто-о-опочка… Я ее до-о-олго разбира-а-ал. Протянешь но-о-ожки, заденешь сто-о-опочку, — мурлыкнул голос надо мной. Что-то холодное отлипло от моей головы, встряхнулось, а потом снова прилипло. — И не воро-о-очайся!

— Это еще почему? — сглотнула я, пытаясь придать картинке перед глазами хоть какую-то резкость.

— Потому-у-у, что на тебе друга-а-ая стопочка. Я ее тоже долго разбира-а-ал, — мурлыкнули мне, убирая липкую и мокрую прядь с моего лица.

Я лежала на диване, моя голова покоилась на чужих коленях. К дивану был придвинут стол. Я привстала, чувствуя, как в голове гудит, но меня тут же уложили обратно. В голове вертелись странные мысли, вызывая у меня недовольное сопение.

— Ты меня внема-а-аточно слу-у-ушаешь? — послышалось возле моего уха, когда мое сопение заставило молча завидовать всех ежиков в лесу. — Так во-о-от, я приношу глубо-о-окие извине-е-ения.

— Что? — поинтересовалась я, снова привставая. Странно, но мне показалось, что на столе лежит перьевая ручка… Хм… Мне кажется, или действительно ручка?

— Непра-а-авильно принимаешь извине-е-ения. Зна-а-ачит, забираю их обра-а-атно, — мурлыкнули мне, отслеживая мой взгляд. — Это че-е-ем мы так интересу-у-уемся?

— У тебя что? — спросила я, приглядываясь и пытаясь понять, ошиблась я или нет. — Ручка?

— Да-а-а, — сладенько улыбнулись мне. — У меня еще есть и но-о-ожка, которая слегка затекла-а-а… Но ты ле-е-ежи, ле-е-ежи, пусть тебя со-о-овесть доедает!

— Какая совесть? — я посмотрела на стол, но ручки уже не было. Показалось. Вот было бы смешно, если бы там лежал телефон.