Семь ключей от Зазеркалья

— Профессора Дэггарта? Немного. Я успел поработать под его началом. Но, сами понимаете, я был тогда простым преподавателем, а на этой должности редко пересекаются с ректором. Но кое-чему я все же успел у него научиться, — неожиданно оживленно продолжил он. — Например, профессор вырастил в зазеркальном мире дракона, весьма кровожадного, с тремя рядами зубов. Специально для того, чтобы наказывать студентов за особо тяжелые провинности. Он рассказал мне, как призвать это чудовище.

В моей фляжке булькнуло. Я и сама собиралась высказать Кейлу все, что думала о редкостном антинаучном бреде, который он нес. Но не успела. Поднявшись якобы для того, чтобы слегка размять ноги, декан осторожно, бочком, приблизился к зеркалу и внезапно рявкнул:

— Корниш, а ну-ка, вылезайте оттуда немедленно! И даже не думайте сбежать. Учтите: я вас видел. Кроме того, если вы достаточно давно подслушиваете, то знаете: моя собеседница вполне может последовать за вами.

Ждать пришлось недолго. Сперва в зеркале появился, выглядывая из-за рамы, молодой человек лет семнадцати-восемнадцати, с очень светлой кожей, на которой отчетливо проступали красные пятна стыда. Затем он просунул голову в нашу реальность, после чего наконец выбрался наружу целиком, в когда-то белой рубашке с закатанными рукавами и потертых штанах. Кейл мгновенно схватил его за ухо и подвел к квадратному столику.

— И как это называется? — поинтересовался он, отпуская вышеозначенный орган.

Парень шмыгнул носом и склонил голову так низко, что, казалось, еще чуть-чуть — и коснется пола.

— Я, жду объяснений, — поторопил декан.

— Ну, это… Ребята сказали, что тут Иоланда Блэр. Я взялся сходить посмотреть… А про дракона я с самого начала не поверил! — выпалил он, прежде чем снова сжаться.

— Неужели? — насмешливо полюбопытствовал Кейл. — Бичевский! — рявкнул он так громко, что даже я чуть не подпрыгнула — не от страха, от неожиданности. — Ну-ка, прекратите висеть за окном на воздушном потоке! Сколько раз вам говорили, что вертикальный поток нарушает стихийный баланс и создавать его можно лишь в исключительных случаях? Окно не заперто, извольте пройти внутрь!

Полминуты спустя возле нас стояли, понурившись, двое студиозов.

— Надеюсь, в жаровне никто не прячется? — лениво поинтересовалась я.

— К счастью, она для этого слишком мала, — ответил Кейл, не отрывая сердитого взгляда от провинившихся. — К тому же огневики ко мне сунуться не рискнут. А эти решили, что я их не вычислю. Совсем совесть потеряли!

Он изобразил свирепый взгляд, который лично мне не показался достаточно убедительным. Студентам, по-моему, тоже, ибо впечатление запуганных они не производили. Испытывали, конечно, чувство неловкости из-за того, что их поймали на горячем, но кому, хотела бы я знать, такое понравится?

— Мы это… больше не будем, — неуверенно протянул Корниш.

Его актерские качества меня тоже не впечатлили.

— Не будут они, — фыркнул декан. — Учтите, отпускаю вас без наказания по одной причине: сегодня день открытых дверей, и всем не до того, чтобы с вами возиться. Попадетесь еще раз — пеняйте на себя!

Студенты обрадованно заторопились прочь, по дороге всевозможными жестами давая понять, что, дескать, больше они никогда и ни за что и вообще закончат учебу с отличием.

— Строго говоря, как их наказывать, непонятно, — извиняющимся тоном обратился ко мне Кейл, когда за юношами закрылась дверь. — Дисциплинарные взыскания у нас предусмотрены очень строгие, не за такую ерунду, как подслушивание. Мы же не школа, воспитанием учеников не занимаемся. Вот если плагиат или сорванная лекция, тогда дело другое.

Он явно чувствовал себя передо мной неловко, и это было так забавно и мило одновременно, что я, не выдержав, рассмеялась:

— Ну хотя бы реферат какой-нибудь захудалый написать вы могли их заставить!

Кейл поморщился и на сей раз взглянул на меня с укоризной:

— Отчего-то в такой ситуации все думают о студентах и никто — о преподавателях. А вы хотя бы учитываете, что какому-то, ни в чем, заметьте, не повинному лектору придется потом этот реферат проверять!

— Сдаюсь, — усмехнулась я. — Но коль скоро система наказаний у вас не разработана, почему бы для начала не оградить преподавательскую от прослушиваний? Уж для этого-то у вас точно достаточно специалистов, причем во всех возможных сферах.

— Мы и оградили, — довольно сообщил Кейл. — Кабинет ректора, например. А что касается этой комнаты… Видите ли, особенно важные разговоры здесь не ведутся, финансовые темы не обсуждаются. А студентам, в конце-то концов, нужен стимул, чтобы развивать свои способности. Для некоторых это сопряжено с соперничеством и в силу возраста с нарушением правил. Третьекурсник с факультета стихий пытается перещеголять второгодников-теневиков, и так далее…

— А говорите, что воспитанием не занимаетесь, — хмыкнула я.