Семь_я (СИ)

Чего не скажешь о шестом принце. Средний из оставшихся наследников, принц Нил, был полной противоположностью Шаба — не брезговал ни единой женщиной, если она таковой являлась, и дни свои проводил преимущественно в борделях — порой в замке забывали, как он выглядит. Внешностью смазливой и золотящейся на солнце шевелюрой походил на отца в молодости. А король же в своих утехах не знал ничего о собственных детях и ни разу за свою жизнь, кроме дня их рождения, не звал их по именам.

Шаб же в этой семье считался настоящим отбросом. Последний из принцев, седьмой по счёту и совершенно безнадёжный, он не пошёл ни в мать, ни в отца, и был тем ещё затворником. Проводил свои скучные дни в праздном метании по замку, изучив буквально каждый его уголок. Лишь бездельничал, грубил братьям и служанкам, ставил сёстрам подножки и спал до самого обеда. Редко убегал, но если убегал — то в лес, подышать свежим воздухом, а потом снова сюда. Мира не знал, не учился и просто… коротал свои дни.

Королевская семья прогнила до основания и держалась лишь на тонких ниточках принудительного общения. Как бы там ни было, в замке собираться за одним столом в обеденном зале (где по факту ни разу никто не обедал) хотя бы ради того, чтобы просто помолчать вместе, приравнивалось к закону. Обычно король созывал принцев, и они сидели будто в трансе всего лишь минут десять, а потом разбредались по своим уголкам. Порою и сам король нарушал свои немногочисленные принципы и не являлся на эти собрания. Исключительно для мужчин, ведь девушкам не нужен был повод, чтоб поболтать, покричать и посплетничать, а, на худой конец, ещё и волосы друг другу повыдёргивать. А принцам это было жизненно необходимо, хоть сами они так и не считали. Потому что без этого бы шаткое семейство распалось окончательно. Впрочем, оно уже было на верном пути.

Сегодня было на одного меньше. Шаб, как и всегда, приходил первее всех. Его угнетало безделье, но и заниматься было нечем, поэтому Шаб таскался всюду, куда его звали: он не был таким уж послушным, просто не мог найти своего места. Напротив сидел старший брат, вечно занятый трудоголик, вступивший в полномочия новый король, а по сути — очередное пушечное мясцо. В отличие от Шаба, его волосы были по-армейски короткими, и он раньше ругал Шаба за длину до плеч, но вскоре ему это всё же надоело. Шейн вообще по сути своей обожал придирки, поэтому на него и была свалена целая куча бумажной работы для того, чтобы он попридирался. И даже эти несчастные десять минут молчания и безделья невероятно напрягали его, и он жаждал скорее вернуться к своим делам. С его лица не сходила серьёзность, брови хмурились, сосредоточенный взгляд был устремлён куда-то в пол, будто на том были написаны некие указы, а не паршивая плесень распласталась. Шейн был настоящим воплощением строгости и дисциплины. И казалось, что вот-вот в этой тишине на двоих он изречёт мысль о том, что пора бы уже отскрести эту плесневую гадость и привести помещение в порядок, столь необходимый этому королевству, но скрип двери не дал даже шанса издать звук.

Средний брат, Нил, вернулся из борделя. Было бы очень интересно узнать, какое чудо сподвигло его на это, ведь он явно не закончил ещё там свои дела: ноги его не держали, белая рубаха была полуразорвана на груди, на шее было несколько порозовевших засосов. Нил выглядел весёлым и пьяным, и беззаботность читалась на его смазливом лице. Шейн, вставая, шумно отодвинул стул, который резцом прошёлся по брусчатому полу и ушам Шаба.

— Ты снова опоздал. Скорее смени рубаху, — в голосе Шейна нельзя было уловить злости, но раздражение было где-то поблизости. Нил лишь моргнул глазами, будто не понимал человеческой речи, а затем бесстыдно снял с себя верхнюю одежду и бескультурно бросил на пол.

— Мне и так-то будет нормально, — усмехнулся он с вызовом, блуждая опьянённым взглядом по своим рукам.

Шейн собирался возразить, но решил промолчать. Махнул рукой. Хотелось спросить, слышал ли вообще Нил звон колоколов из своего борделя и знал ли, что его брат погиб. Знал, по взгляду видно, но не заботился об этом ничуть. Шаб не впервые наблюдает за этой комедией. Тошно.

— Давайте приступим к главному вопросу, — откашливаясь, Шейн оглядывает со всех сторон свой стул и снова усаживается, сложив руки в замок. — Мы должны сообщить матери, что брат умер. Кто пойдёт на этот раз?

— К этой сумасшедшей я ни ногой, — фыркнул Нил, сложив руки крестом на груди. — Я не хочу синяков и шрамов. Мне ещё пригодится моё лицо.

— Ну да, тебе же ещё в бордель возвращаться, к своим шлюхам, — ядовито вставил Шаб.

— Заткнись, — фыркнул Нил, делая выпад. Шаб вскинул руки.

— Заткнитесь оба! — Шейн ударил ногой по ножке стола. Он оторвал взгляд от бумаг, что прихватил тайком из своего кабинета, и сказал с особой серьёзностью: — Вы, что ли, не понимаете, что кроме нас этого никто не сделает?!