Семь футов под килем

По-своему были рады корюшке всегда и снабженцы. Изобилие дармовой рыбы позволяло им наживаться на списываемых мимо кораблей продуктах. Впрочем, свежей рыбке радовались в Кронштадте вообще все.

Любопытно, что когда в начале XIX века в матросский рацион ввели питье лимонного сока от цинги, то матросы этому активно противились. Лимон считался у них последним делом, и многие предпочитали выплевывать последние зубы, чем пить этакую кислятину. Решена данная проблема была кардинально: кто выпивал чарку лимонного сока или съедал лимон, тому давали и положенную чарку вина. После данного распоряжения более никаких недоразумений относительно употребления лимонов на русских судах никогда уже не возникало.

Интересно, что в течение всего XVIII века на российском флоте неоднократно пытались внедрить в употребление в море весьма любимого русским народом сбитня. Варили «флотский сбитень» в портовых поварнях из солода и квасов с добавлением перца и имбиря для крепости, а затем разводили с кипяченой водой. Однако столь любимый на берегу, в море сбитень не пользовался популярностью. Матросы его не очень любили, предпочитая вино и пиво.

На основании донесения совета докторов Адмиралтейств-коллегии проведено исследование о полезности сбитня для матросок «Доктор с лекарями в медицинской канцелярии представляли, что от того сбитня более причины служителям приключиться не может, разве запор и тягость в животе. Когда воды много пить будут, токмо оный сбитень приводится в дачу с водою и потому к приключению болезней, как то через прошедшую кампанию явно учинилось, то впредь опасности не усматривается». Несмотря на эти увещевания, матросы все равно сбитня не пили. После этого пытались для улучшения вкуса добавлять мед и вино. Но сбитень все равно на флоте так и не прижился…

Из воспоминаний адмирала В.С. Завойко о питании в кругосветном плавании в 1834 — 1836 годах на транспорте «Америка»: «У нас был запас свиней, почему команда три раза в неделю ела свежее мясо; также мы посолили там (в Рио-де-Жанейро. — В.Ш.) лимонов, которые раздавались каждый день, по лимону на человека. Кроме этого, каждому матросу — по кружке спрусового (елового. — В.Ш.) пива, которое было у нас запасено еще из Англии, поутру — по полной кружке чаю, в обед — чарку рому, после ужина — по стакану пуншу, в котором полстакана рому, а в щи клали кислоту, капусту и по три кружки благодетельной камчатской черемши, и наша команда была всегда весела и довольна». Впрочем, питание в кругосветных плаваниях, как и вообще в длительных плаваниях, зависело прежде всего от заботливости командира о своих подчиненных. Если командир был не столь добросовестен, как на «Америке», то и его команде жилось не столь сытно.

Порой, уходя в море, моряки брали с собой живых быков, свиней и кур. Это позволяло обеспечить на некоторое время команду свежей пищей, но очень загрязняло суда, и вносило сумятицу в корабельную жизнь. Из воспоминаний А. де Ливрона, совершившего в начале 60-х годов XIX века кругосветное плавание на корвете «Калевала»: «Что касается свежего мяса, то на переход океанами из Бреста было взято для команды шесть живых быков, десятка два баранов и несколько свиней с поросятами, а через месяцы плавания быки были уже съедены, но зато число баранов умножилось и свиньи очень зажирели. Очередного быка били обыкновенно до ужина, и это было целым событием на судне. Многие выходили наверх, чтобы видеть ловкость нашего мясника-любителя, коренастого бакового матроса Василия Иванова. У него бык падал всегда с первого удара; ему приятно было слышать возгласы одобрения со стороны зрителей. Он все делал чрезвычайно быстро, и не более как в полчаса времени части убитого быка уже висели в беседке на фока-штаге, а палуба на месте убоя была прибрана и вымыта.

В свежую погоду и качку с быками бывало немало затруднений: они становились неспокойными, беспрестанно падали, мычали и теряли жвачку. На палубной настилке наколачивались для них сосновые рейки, дабы они могли упираться ногами, когда размахи корабля очень увеличивались, и под ноги им насыпали крупный песок. Гусей и уток обыкновенно не берут в море — уж очень галдят и нарушают тишину, столь необходимую на военном судне, в особенности во время общих работ и учений. Когда я плавал в Средиземном море на корабле "Ретвизан", то перед всяким ученьем гусям приказывали перевязывать клювы каболкой».

* * *

Ну а как происходила процедура приема пищи матросами на парусных судах в море? Любое плавание — это прежде всего утомительная своим однообразием череда вахт. Что бы ни случилось, но неизменно каждые четыре часа с последним ударом склянок следует смена ходовых вахт. Вот колокол отбил шесть склянок. Это значило, что до полудня остался один час и настало время снимать пробу с обеда

— Пробу подать! — командовал вахтенный лейтенант.

С камбуза появляется кок с подносом в руке. На подносе миска со щами, ложка и сухарь. Кок степенно приближается к старшему офицеру.

— Прошу, ваше благородие, снять пробу!