Семь фунтов брамсельного ветра

– Что значит “вернули”! – слегка нарочито возмутился брат. – Она изначально принадлежала отцу. А сейчас нам – по праву наследства!

Иван Петрович пообещал официальным тоном:

– Сама дискета, если она дорога вам, будет возвращена, мы только перепишем с нее тексты.

– И сотрете их с нашей дискеты, не так ли?

– Ну, естественно. А зачем вам эти весьма специфические материалы?

– А вам? Чтобы спрятать концы?

– Молодой человек! Не вам об этом судить! – подскочил в кресле Гле-Гле.

– Конечно, не мне, капитан, – покладисто отозвался Илья. – Это дело специалистов… Кстати, не терзайте клавиатуру, на жестком диске ничего нет. Я все стер, как только вы позвонили, был готов. Я же понимал, что услышав пароль, вы явитесь незамедлительно… Моя сестра была так неосмотрительна.

Иван Петрович задумчиво потрогал подбородок.

– Я не понимаю, о чем вы… Ладно, вы стерли тексты с компьютера. А дискета? Вы не откажетесь вручить ее нам?

– Какая жалость, – сказал Илья. – Совершенно не помню, куда положил ее… Может быть устроите обыск? Без ордера и понятых…

“Тарапунька” и Гле-Гле переглянулись. Гле-Гле поднялся:

– С вашего позволения, покурю на балконе. Всегда хочется курить, если волнуюсь…

– А вы не волнуйтесь, – сказала я.

– Покурю и перестану… – Гле-Гле бочком скользнул в открытую балконную дверь. И вернулся почти сразу.

С дискетой.

– Вышел, а она там лежит… Это та самая?

– Видимо, сначала наблюдали с улицы, из машины, – сказал мне Илья довольно хладнокровно. – Профессионалы.

– Работа такая, – подтвердил Гле-Гле и протянул дискету “Тарапуньке”. – не обижайтесь, Илья Сергеевич.

Илья, кажется, не обиделся. Сказал с ноткой уважения:

– Да, с вами состязаться трудно… – Но подождите же! – это он потому, что Иван Петрович собрался сунуть дискету во внутренний карман. – Она в самом деле отцовская. Память же! Ну, сотрите запись, а сама дискета пусть останется у нас!

– Но сперва надо переписать, – сказал Гле-Гле. – Перепишем и вернем.

– От вас дождешься! – Тон у Ильи сейчас был, как у обиженного мальчишки. По правде? Или… – Перепишите здесь! Я дам чистую дискету!

– Глеб Олегович, вам не кажется, что у юноши какой-то умысел? – сказал Иван Петрович.

– Не думаю. Я все сделаю сам… Ну, где же чистая дискета? Ее мы, кстати, потом тоже вернем, не волнуйтесь.

– Если не вернете, не разорюсь… – Илья вынул из ящика под компьютером красную дискету. – Пользуйтесь, капитан.

Гле-Гле опять обосновался в кресле и вставил отцовскую дискету в щель дисковода. Илья стоял у него за спиной. Спросил:

– Пароль-то помните?

Гле-Гле хмыкнул.

– Придется признать, что помним. Вы все равно не скажете… Что за ерунда? Почему не открывается диск “А”?

– Он и не откроется. Вы неправильно вставили дискету. Не той стороной.

– Вы что, за идиота меня считаете?

– Проверьте…

Гле-Гле дернул плечами, нажал кнопку дисковода. Дискета выскочила из щели наполовину. Илья рубанул пальцами сверху вниз. Дискета изогнулась, из нее высунулся полукруглый черный край. Илья дернул его и сжал в кулаке выхваченный пленочный диск. Отшвырнул скомканную пленку и шагнул назад.

– Извините, я такой неуклюжий. Хотел поправить… К сожалению, теперь дискета вам не пригодится, поверьте, я специалист…

Гле-Гле стремительно встал из кресла, отвел руку.

– Не смейте! – я кинулась к нему.

– Глеб, не надо, – быстро остановил его Иван Петрович. – Девочка, успокойся…

Я часто дышала, загораживая Илью.

– Дело не поправишь, – подвел итог Иван Петрович, не теряя спокойствия. – М-да, ситуация… Значит, вы, молодой человек решили: не нам и не вам?

Илья поправил очки, сложил на груди руки.

– Почему же? Только не вам . И то лишь на какое-то время.

– Вы… что же? Хотите сказать, что…

– Я не исключаю, что в нужный момент запись станет достоянием интернета. Пользуйтесь тогда на здоровье…

“Тарапунька” впервые скрипнул зубами:

– Успели, значит…

– Не вы одни работаете оперативно… – сказал Илья. По-моему, с удовольствием.

– Ты ответишь, – пообещал Гле-Гле.

– За что? – удивился Илья. – За то, что, помогая вам, случайно испортил свою собственную дискету? Ладно, подавайте в суд.

– Какой подонок, – сокрушенно выговорил Гле-Гле. Его физиономия стала совсем бабьей.

Илья улыбнулся:

– Зачем вы так себя, капитан? Не огорчайтесь. У каждого бывают неудачи…

– Мало тебе, сволочи, досталось в прошлом году! – Гле-Гле быстро и густо наливался свекольной краской. Белобрысые прилизанные пряди от этого казались вовсе белыми. – Старший сержант Панкратьев может снова…

Илья не дрогнул.

– Он все еще старший сержант? Его подвиги достойны офицерского чина… Кстати, челюсть у него не болит?

Гле-Гле просительно глянул на Тарапуньку:

– Иван Петрович, может, забрать с собой и…

У меня сердце колотилось, будто тысяча бешеных горошин в погремушке. Если сейчас эти двое сунутся к Илье, буду орать, визжать, драться когтями и ногами!..

В углу у дверей осторожно кашлянули.

3

В неслышно раскрывшихся дверях стояли двое. Видимо, входить бесшумно умеют не только оперативные работники.