Семь домов Куницы

Обеспокоенная такими манёврами Магда уже не смеялась, а только пыталась заслонить собой Куклу, но Волк не обращал внимания на девчачью возню: ерунда это всё. Он смотрел на меня.

— Ну ты и выросла, еле тебя узнал.

Я краснела всё сильнее, мне казалось, что у меня вспыхнули волосы надо лбом.

— Не сердись, Куница, — Магда искала примирения против красоты Куклы.

— По морде бы тебе дать, да только рука вляпается в говно! — искала я спасения в гневе, чтобы не догадались о настоящей причине предательской краски у меня на лице.

Я вдруг ощутила свои кое‑как перехваченные в «конский хвост» космы и простые глаза. Ну, гляделки и только, куда им до карих очей Магды и глубоко тёмно‑синих «озёр» Куклы. И шрам на верхней губе, память о какой‑то драке. Очень ли он заметен, сильно меня уродует? И довольно потасканное платье, скорее тряпка; эх, да что там говорить!

И приступ паники. О боже, неужели, как Кукла, я уже беспокоюсь о своей красоте? Но ведь это сделает меня уязвимой, и тогда любая шалава поставит меня на место. И вообще, какого чёрта я тут с ними торчу? Я уже один раз имела дело с ними. Счастья они мне не принесли, фальшивые кореша.

— Да и тебя неплохо кормят, Волк!

— А ведь я не хотел тебя обидеть, Куница.

— Нет. Но проходи. Я уже с вами играла и это мне вышло боком.

— Она крутая, правит спальней младшей группы, — с насмешкой сообщила Магда.

— Послушай, Куница. Я должен тебе объяснить. Это по‑идиотски звучит, но тогда я тебя не выдал, — это был совершенно новый Волк, изъяснялся аккуратно и вежливо.

— Перед кем ты будешь оправдываться, Волк! — вспыхнула Магда. Потеряв направление, откуда исходит опасность, она раздавала удары вслепую.

— Вот именно — перед кем! Идём, Кукла.

Она лояльно поспешила за мной, хотя при виде Волка забыла о своём комплексе Электры. Он разгадал нас, даже картинное поведение Куклы. Понял, из‑за чего мы грызёмся, и это его забавляло. Меня охватил стыд.

— А ты отойди с дороги, Магда, иначе я пройду по тебе, — мне хотелось развязать драку из‑за этого стыда.

— Сявота! — Магда отошла на пару шагов.

— Старая вешалка! — обменялись мы любезностями.

— Ну ты и тихоня, расспрашиваешь как о незнакомом, а знаешь его лучше, чем я, — обиделась Кукла, когда мы уже отошли от той пары.

— Ничего я о нём не знаю. Когда я была ребёнком, они приняли меня в свою шайку, — мне было четырнадцать лет, но себе я казалась взрослой.

— Он хотел тебе что‑то сказать.

— А мне всё равно.

Мне было «всё равно» каким‑то странным образом. Я ни за что не хотела опять пережить то унижение, которое я испытала на месте прогулок, ни встретить его, однако при мысли, что я могу Волка уже никогда не увидеть, мне делалось грустно и появлялась уверенность, что что‑то проходит мимо меня, что я чем‑то беднее. Я словно сидела в изоляторе, а жизнь моя протекала без моего участия. Это для меня было не ново. Когда возникало такое чувство, я сразу же вляпывалась в какую-нибудь аферу. Мне надо быть осторожной и соблюдать дистанцию. Или же в дни свиданий я не должна выходить на площадку. Я сказала себе правду в глаза и мир снова стал будничным.

Вечером я не пошла смотреть телевизор. Когда спальня опустела, я вытащила из тайника в нарах зеркальце Куклы и начала рассматривать своё лицо его глазами.

Я придавала своему лицу разное выражение, пыталась получить взгляд с поволокой, хотя не особенно понимала, в чём здесь именно дело, но девчонки вырабатывали у себя что‑то в таком роде. И я не нравилась ни себе, ни ему, как мне казалось.

Наверное, у меня на табло можно было что‑то подправить. Кукла не раз вызывалась помочь, но ведь я не могла именно сейчас, вдруг выщипать себе брови или накрутить локоны, коль до сих пор сопротивлялась таким вещам. И насколько это поможет — не превратит же мои мышастые глаза в такие, как у Магды или у Куклы.

Когда я улеглась спать, под закрытыми веками, навстречу мне всё так же шёл Волк. Солнце светило ему под ноги. Он был красивый. К его плечу прижималась Магда. Я попыталась прогнать её из своих грёз, но она не дала.

— Слишком глупая, — укрепилась я предсказанием Куклы и, засыпая, уже не волновалась из‑за Магды, прицепившейся к Волку. Но Кукла оказалась никудышным пророком и первой принесла новость, от которой у меня заныло под ложечкой.

— Через три месяца Волк женится на Магде. Как только Магде исполнится шестнадцать. Суд уже дал разрешение на брак и досрочное освобождение по причине возникновения обстоятельств, дающих шанс на полное перевоспитание, — отбарабанила Кукла, будто прочитав из газеты. — Почему ты молчишь?

— Он у суда на хорошем счету?

— Его батя такой, что его туда и обратно личный водитель отвозит.

— Какой бы шишкой он ни был, а родного сына от тюряги не защитил?

— Всегда отмазывал, а в этот раз нет. Упёрся и руки за спину убрал — пусть потомок настоящую жизнь познает, пусть ему мусора и блатные пообломают рога: может, ума наберётся.

— Набрался?

— Похоже на то: как откинулся, живёт в шоколаде. Стал водителем на гонках и ездит, как сатана. Даже сюда, на свидания с Магдой, подкатывает на спортивном автомобиле.