Семь дней

Что бы сделал он, Бенни Гриссел, если бы на его счет перевели двадцать пять тысяч и ему не удалось выяснить, куда вернуть деньги? Ему приходится оплачивать обучение Карлы в университете, обучение Фрица в школе, платить алименты Анне и покупать приличную одежду! Долго ли он сопротивлялся бы и очень ли старался вернуть перевод?

Сказал ли Африка всю правду? И что имели в виду Мани и Ньяти? Гриссел снова вспомнил, как поздно вечером в субботу Жираф зашел к нему в кабинет и сказал: «Если поймешь, что здесь что-то нечисто, сразу обращайся к нам…» Вот и Мбали на что-то намекает… В воскресенье, на Гринмаркет-сквер, она прямо спросила его, почему дело стрелка поручили именно ей. У всех, оказывается, есть свои подозрения – кроме него.

«Ястребы» – другой мир. И он пока не закрепился в нем, так сказать, стоит лишь одной ногой.

Что еще всплывет в ходе расследования? Кто тот член правительства, которого покрывает Африка?

Бенни еще не приходилось сталкиваться с миром большой политики. Он понял, что в любом случае попадает под перекрестный огонь.

В этой стране непросто.

Чтобы не сбиться с курса, лучше думать о деле. Он вспомнил, что говорил Генри ван Эден: «Я заметил, какое у нее сделалось расстроенное лицо, и спросил, что случилось. Она ответила: да ничего, просто ей докучает один русский».

И еще подруга Слут, Сэм Гроблер, сказала: «На Ханнеке западали все мужчины». Гриссел нисколько в этом не сомневался. Достаточно взглянуть на снимки. Ханнеке Слут – воплощенная чувственность!

Макар Котко где-то познакомился со Слут. «Запал на нее», как выразилась Гроблер, и стал названивать по телефону. Но он оказался не в ее вкусе, и она ему отказала. А может?.. Если вспомнить о вибраторе, о порнофильмах, о ее томной чувственности, о которой рассказывал Рох… К тому же она наверняка знала о связях Котко с организованной преступностью. Может быть, решила рискнуть?

Нет. Гриссел мысленно сравнил пожилого русского с мелкими зубками и зализанными назад волосами и Эгана Роха. Нет, не может быть!

Возможно, после того, как Слут отказала Котко, он решил ее убить…

Открыла бы она ему дверь своей квартиры?

Вот в чем вопрос.

Может быть, и открыла бы. Если Котко представлял для нее… или для «Силберстейн Ламарк»… какую-то ценность.

На Руланд-стрит его вывел из раздумий звонок Ньяти.

– Бенни, с тобой в Йобург летит Скелет.

Гриссел сразу все понял. Что ж, так даже лучше. Учитывая обстоятельства, гораздо политкорректнее будет послать чернокожего детектива.

Собрался он быстро, потому что чистых вещей осталось совсем немного. С прошлой недели он не был в прачечной, потому что сутками пропадал на работе или у Алексы. Вся жизнь наперекосяк… Как же ему теперь быть?

Бенни вынул из шкафа помятый чемодан, который он терпеть не мог. Сразу вспоминалось что-то плохое. Именно с этим чемоданом Анна выставила его из дома. Подумать только, в единственном чемодане умещались все его вещи! Тогда для него настали самые темные времена: он пил десять лет подряд. В одночасье стал бездомным. Без руля, без ветрил, без надежды. Он остался один.

И все же выкарабкался.

Посмотрите на него сейчас! Он по-прежнему крепко стоит на ногах.

Гриссел уложил в чемодан оставшееся чистое белье. Надел новую куртку. Нельзя же опозорить сослуживцев в провинции Гаутенг!

Потом он позвонил Алексе. Надо ее известить.

* * *

– Что с вами не так? – спросил Купидон у Ханнеса Прёйса.

Они сидели в крохотном кабинетике – самом маленьком, какой сумел найти Купидон, на старых стульях. Прёйс сидел спиной к двери, Купидон всего в полуметре от него, придвинувшись как можно ближе к адвокату.

– Со мной не так?! – возмутился Прёйс, впрочем довольно вяло. От вчерашней надменности не осталось и следа.

– Да, с вами. Капитан Гриссел задал вам конкретный вопрос насчет коммунистов. Вчера я спрашивал вас о том же самом и вы вместе с вашими подчиненными в один голос твердили, что знать не знаете никаких коммунистов. Что, мать вашу, считаете себя самыми умными? Думали, тупые копы не найдут Котко?

– А вот ругаться совершенно не обязательно!

– Подумать только, он еще указывает, как мне можно говорить, а как нет! А кто лгал мне в глаза? Лгал, хотя прекрасно помнил, что его сотрудница убита, заколота огромным клинком! И он еще изображает высоконравственную личность! У вас совесть есть? Или вы меняете ее на лицензию юриста?

– Котко не коммунист.

– Давайте, защищайтесь. Получше ничего придумать не можете?

Прёйс беспомощно всплеснул руками:

– Да не коммунист он! Он бизнесмен! Капиталист…

– Вы мне противны! Быстро говорите, где познакомились Котко и Слут!

– В Йоханнесбурге.

– Когда?

– 17 декабря. В пятницу.

– Продолжайте.

– Мы с Ханнеке присутствовали на совещании в «Ингцебо» в Йоханнесбурге. После совещания устроили прием – в Сандтоне, в «Рэдиссон Блу».

– Это отель?

– Да.

– Кого еще пригласили на прием?

– Представителей всех заинтересованных сторон – «Ингцебо», «Гарьеп», Южно-Африканского торгового банка, консультантов из других юридических фирм…

– Ясно. Что дальше?

– Там же был и Котко. В компании с несколькими политиками.

– Какими политиками?