Семь чудес и временной разлом

– Остров затопило, так? – ответил Касс. – Когда это случилось, много чего утонуло. А это означает легкую добычу. На месте грифона, вромаски или виззита я бы предпочел набить себе живот тем, что и так лежит на дороге, и не заморачиваться охотой на то, что может сбежать или дать сдачи.

Ни у кого не осталось сил на возражения. Мы все были рады спокойствию. Когда мы вышли на поляну недалеко от подножия вулкана, то увидели группу ученых Масса, ожидавших нас перед входом в пещеру рядом с каменной цифрой «семь».

Среди них была мама. Как всегда, мне пришлось сдержаться, чтобы не броситься к ней.

– Здрасьте, сестра Нэнси! – крикнул я, возможно, вложив в приветствие слишком много чувства.

– Привет всем, – ответила она. Ее глаза смотрели нейтрально дружелюбно, но, как бы глупо это ни звучало, клянусь, я мог прочесть в них «я люблю тебя». Из-за чего мое лицо смущенно вспыхнуло. Я отвернулся и закашлялся. Марко постучал мне по спине, и мне пришлось побороть кашель, иначе съеденному на завтрак вяленому мясу грозило покинуть мой желудок.

– Мы пойдем с вами, – сказала мама. – У нас есть карта маршрута. С ней можно не бояться свернуть не туда.

Торквин вразвалку подошел к ней:

– Браво. Отличная идея.

– Э-э… спасибо, Торквин, – с небольшой заминкой откликнулась мама.

– Он подцепил редкий микроб, из-за чего начал походить на нормального человека, – пояснил Марко.

Алия оглянулась через плечо:

– Утро выдалось на редкость удачным. Все готовы продолжить?

– Ага, – ответила Элоиза.

– М-м… – промычал Касс.

– А то! – воскликнул Марко.

Феликс зашел нам за спину и стал помогать Кассу снять его рюкзак.

– Нет, мы пока не готовы, – сказал я, глядя на Алию.

Она устало на меня посмотрела:

– Джек, пожалуйста…

Я положил руку на предплечье Феликса, останавливая его:

– Мы никуда не пойдем, пока не убедимся, что сможем взять локули с собой.

Телохранители Алии угрожающе вышли вперед.

– Вы сказали, что подумаете над этим, – напомнил я.

– Я так сказала, – ответила Алия. Она сняла с шеи тонкую серебряную цепочку с простым медальоном в виде шара.

Не произнеся ни слова, она надела мне его на шею, и я сжал медальон в руке:

– Что это?

– Открой его.

Остальные столпились вокруг меня. Я открыл медальон, и мы все увидели пожелтевший школьный снимок темнокожего улыбающегося мальчика с широкими щелями между зубами. Внизу на черно-белой ленточке значилось «Осман Бартевьян».

Алия сделала знак Феликсу, и тот попятился от Касса.

Она посмотрела на небо, вздохнула и тихим, но ясным голосом произнесла:

– Назад в разлом.

* * *

Еще никогда мы не добирались до водопада так быстро. И еще никогда он не был таким громким. Вода вырывалась из трещины в скале наверху и ревущим потоком падала в бассейн. Конечно даже она не могла заглушить Песню гептакиклоса, но стоило признать: попытка была неплохой.

Марко опустился на колени перед бассейном и поплескал себе в лицо водой.

– Как хорошо, – простонал он. – Даже для не мертвых.

Он был прав. Мы все устали и потому не стали отказывать себе в удовольствии освежиться в восстанавливающем источнике. Путешествие через лабиринт вышло тяжелым. Хоть гора Оникс и находилась на самой высокой части острова, дождевые потоки залили проходы, и уровень воды в некоторых местах поднялся примерно на пару дюймов. У нас у всех разболелись ноги, а ступни были мокрые и в мозолях.

– Ладно, прежде чем мы это сделаем, вы все знаете, у кого какие локули? – спросила Алия.

Я поправил за плечами рюкзак и поднялся на ноги:

– У меня локули языков и полета.

– Невидимости и исцеления, – сказал Касс.

– Берт и Эрни, – выдал Марко.

Алия пригвоздила его взглядом.

– Понял. Дыхания под водой и телепортации, – отрапортовал Марко.

– В таком случае поехали, – объявил я.

Алия кивнула. Я коснулся серебряного медальона, и мы все повернулись в сторону кальдеры.

Но никто из нас не ожидал услышать оттуда громкое ритмичное дыхание, похожее на гудение самолетного двигателя.

– Ого, – выдохнул Марко. – Это что – Торквин?

– Я-я так не думаю, – пискнул Касс.

Я оглянулся назад. Торквина я не увидел, но на тесном пятачке перед водопадом толпилось, наверное, не меньше дюжины человек. Поэтому я подошел к Марко, и мы вдвоем на цыпочках пошли к сердцу вулкана.

– Джек и я проведем небольшую реконструктировку, – бросил он остальным.

– Рекогносцировку, – шепотом поправил я.

– И ее тоже, – согласился Марко.

Солнце светило прямо над нами, и нам пришлось прикрыть ладонями глаза. Раскаленные лучи поджаривали скальные стены, подсвечивая каждое пятнышко и каждую трещинку, оставшиеся после нашей последней битвы здесь.

Лишь в углу, где стоял гептакиклос, царила тьма. Из-за особого угла стен эта часть всегда была в тени, днем и ночью.

Из-за локули за нашей спиной и гептакиклоса, до которого было не больше пятнадцати футов, Песня гептакиклоса гремела у меня в голове, заглушая практически все остальные звуки, кроме того раскатистого хриплого дыхания, которое я продолжал слышать ясно и четко.