Семь

– Может быть, с того, что ты, мать его, чертов Избранный?!

– Ты тоже!

– Я – Свободный!

– Ты себе льстишь! Свободные люди не маршируют! Ни под какими знаменами не маршируют, не идут строем, не орут толпой, и не взрывают криобанки! Я – свободен! Свободен и независим настолько, насколько мне того хочется. Мне никто не указ, до тех пор, пока я сам не захочу указов. А ты?!

– Да пошел ты!

– И пойду! Но станет ли тебе от этого легче?! Поможешь ли ты своей жене? Ты рассказал мне свою историю, но так и не стал доверять. Тогда зачем это все?

– Ты – Избранный, – как мантру повторил Ной.

– Ты тоже! – взорвался я. – Вопрос только в том, что тебе кажется, будто бы я несколько удачливее, не так ли? Но я бы жизнь отдал за то, чтобы моя жена не умирала там! За то, чтобы был шанс ее спасти! Гребанный шанс! Который есть у тебя! Есть…

Мы стояли друг напротив друга, как два боксера – злые и переполненные недоверием. Ярость сгущалась в воздухе.

– Сейчас не время и не место спорить об этом, – наконец сдался Ной, отведя глаза. Я видел, как тяжело ему дается все происходящее. Видел, но пока не знал, как помочь. Вчера я начал собирать информацию, однако ее было слишком мало, чтобы о чем-то судить. Я не нашел никаких зацепок, способных подтвердить слова Ноя. Я просто поверил ему. В то время как он все еще сомневался во мне. Да похрен! Мне и без этого есть, о чем переживать…

Не глядя на парня, я вернулся в палату Наны. Она спала, повернувшись на бок. В ее тонкую руку была воткнута капельница. Я хотел бы взять ее боль на себя. Я так бы хотел этого…

– Яков? – шепнула Нана, не открывая глаз.

Нана

Я чувствовала его присутствие. Но я так боялась открыть глаза. Вдруг… я его не увижу? Или увижу, но не его? Страшно. До дрожи страшно…

– Девочка моя… Маленькая… – Яков поцеловал мои волосы, скользнул губами по скулам и запавшим щекам. – Как ты? Я так по тебе скучал…

– Я так долго спала?

– Целую вечность, милая… Целую вечность…

– Как тогда, в нашу первую ночь? – я улыбнулась кончиками губ, вспоминая счастливое время. Волшебный момент зарождения чувства… Минуты узнавания и принятия своей второй половины.

– Почти…

Его губы у моих губ дрогнули. Он улыбался… Так редко теперь… Почему я, Господи?

Дверь в палату снова открылась. И, наконец, я подняла веки:

– Ной… – улыбнулась слабо. Вечер, который накануне мы провели вместе, почему-то казался таким далеким. Будто прошло сотня лет…

– Привет, Нана.

– Привет. Извини, я, должно быть, ужасно выгляжу… Сегодня у меня был не самый радостный день.

– Мне очень жаль… Не хотел тебя беспокоить.

– Да, брось. Мне уже легче. Возможно, я даже поужинаю. – Я повернулась к Якову, радуясь, что мое зрение восстановилось. – Представляешь, Ною удалось меня накормить. Ты так ругался по поводу нашей прогулки, что я забыла тебе рассказать.

– Это же просто отлично!

– Угу…

– Нана…

– Ммм?

– Ты помнишь, что здесь была Анна? – как-то странно поглядывая на Ноя, поинтересовался Яков.

В судорожной попытке припомнить события сегодняшнего утра, я медленно отвела волосы от лица. Нерешительно покачала головой:

– Нет, – шепнула я. – Ничего такого я не припоминаю. Все плохо, правда? Все очень и очень плохо…

– Наоборот, маленькая. Анна – это твоя сестра. Завтра мы узнаем результаты ее тестов, и, вполне возможно, этот ужас закончится.

Кивнув головой, я перевела взгляд на Ноя. На самом деле не существовало никаких гарантий, что донорский материал сестры мне подойдет. Брат был тому живым примером. Я запретила себе надежду.

– Это как раз то, что мне нужно…

– Знаешь, что самое удивительное? Вы с ней знакомы.

– Да? И кто же эта Анна?

– Анна Чен. Это имя о чем-нибудь тебе говорит?

– Еще бы… Когда-то я очень завидовала ее успехам. Поверить не могу, что она – моя сестра. Здесь точно нет никакой ошибки?

– Абсолютно. Я все досконально проверил.

– Она, в первую очередь, жадная до сенсации журналистка. Будь с ней поосторожнее, – предостерегла я мужа, отгоняя от себя ревность, которая, непонятно по какой причине, наполнила мое сердце. Анна уступала мне в красоте. А Яков никогда бы меня не предал… Но почему-то наличие другой женщины в его окружении меня тревожило все сильнее.

Нет, все же, как удивительно… Анна.

– Я учту. Только, знаешь, она не показалась мне такой уж плохой. Анна рассказала нам кое-что важное.

– Да? И что же? – мое настроение портилось все сильнее.

Яков бросил нерешительный взгляд на Ноя, и после недолгих колебаний скомандовал:

– Расскажи ей все…

И он рассказал. Рассказал страшные вещи, которые пробили еще одну брешь в моей душе. А ведь я думала, что она навсегда очерствела… Умирающий человек становится эгоистом. Это вынужденная мера, позволяющая ему сконцентрироваться на борьбе… Как же страшно это звучит – умирающий человек. Как же страшно, Господи…

– Анна сказала, что ты вела расследование этого дела, когда мы познакомились.

– Да… Да.

– Может быть, ты сможешь помочь нам?

Черт… Я пыталась вспомнить то время, правда, пыталась, но чем дальше я погружалась в глубины памяти, тем отчаяннее меня выталкивало на поверхность волной чудовищной боли. В изнеможении я откинулась на подушку.