Сельва умеет ждать

Люди из леса пришли и сломали то, что строилось ценой тяжкого труда и горьких унижений. А теперь они смотрят мвиньями и уже начинают ощупывать глазами стройных девушек.

По праву силы?

Кхарьяйри сумеет ответить силой на силу! И пусть пришельцы хорошо вооружены и опытны, на каждого из них придется по три десятка взрослых мужчин, тоже имеющих оружие…

Безмолвный и недобрый разговор.

Опасный.

Безысходный.

И в тот миг, когда напряжение достигло пика, готовое прорваться криками, оскорблениями и стрельбой, на площади появился дгаго.

Трудно было понять, когда маленький человек успел переодеться, но лицо и руки его сияли чистотой и даже благоухали притираниями (оказывается, дгаго далеко не бедняк!), тщательно расчесанная шапка курчавых волос ниспадала мелкими косичками, новая бело-красная йиктиу лежала красивыми складками, опоясанная трехцветным кушаком.

Карлик вооружен, как и подобает мужчине, еще не прошедшему обряд очищения после боя, но не трубкой ка-мглу, с которой не расставался всю ночь, а самым настоящим двулезвийным къяххом, насаженным на роговую рукоять. Правда, остро отточенный топор крохотен, словно детская игрушка, да и сам вид коротышки-дгагусси, шагающего с оружием рослых людей, способен вызвать смех – но почему-то никто не смеется.

Потому что вслед за Жагурайрой идут дети.

Мальчишки, старшему из которых, пожалуй, нет и тринадцати. Но сейчас трудно говорить наверняка, дети ли это. Корка запекшейся крови, перемешанной с жирной сажей, надежно смазывает возраст, и очень может быть, что под слоями грязи, покрывающей осунувшиеся лица, скрыты косые ритуальные рубцы. Во всяком случае, из-под обгоревших бровей на людей Кхарьяйри смотрят тусклые и одновременно пронзительные глаза воинов, только что вышедших из битвы. Таких глаз не бывает у сопливцев…

Рядом с Жагурайрой идут маленькие люди.

Много. Почти полсотни. Словно все дгагусси последних десяти десятков весен, покинув Высь, пришли на торговую площадь Кхарьяйри.

– Убей меня, почтенный Квиквуйю, – говорит дгаго, опустившись на колени перед мвамвамби, сухощавым стариком с уродливыми пятнами волос на обожженном лице. – Убей Жагурайру, который виноват во всем. Отошли его голову Проклятому, и Проклятый смилуется. А если нет, смилуется Чужак.

– Убей меня, дед! – падает в пыль перед Квиквуйю его точная копия лет десяти от роду. – Убей Квикву, который первым пошел за наставником Жагурайрой, чтобы сделать то, о чем ты говорил, запершись на засов…

Обожженный лик мвамвамби Квиквуйю искажает гримаса боли.

– Убей меня, отец… Убей меня, дядя… – звучат тонкие голоса.

Что-то непонятное, непостижимое происходит на площади.

Замерли потрясенные урюки. Застыли подавленные Кхарьяйри.

Воздух вздрагивает, колеблется, и в мареве возникают тени, которым никогда уже не стать взрослыми…

Расстрелянные. Изрубленные. Затоптанные.

– Я убит. Ты ни при чем, отец… Я убит. На тебе нет вины, дядя…

Стонет площадь. Воет раненым гхау. Матерым гхау, отсидевшимся в логове, пока охотники убивали щенят.

– Люди Кхарьяйри! – Мвамвамби Квиквуйю поворачивается лицом к сельчанам, и лицо его, залитое поверх ожогов страшными мужскими слезами, способно сейчас напугать даже Ваарг-Таангу. – Мы хотели уберечь достаток, но что толку, если наши дети… наши дети…

Толпа гудит, сочувственно и невнятно.

Зыбкое марево пыли и света пляшет над площадью.

Над стариками в синем, преклонившими колена перед йу-двали.

Живыми и мертвыми…

В районе Форт-Машки. Ткумху. 14 июля

– И вы видели все это собственными глазами, князь?

– Видеть не видел. – Кирилл Мещерских смешал засаленную колоду и аккуратно отложил ее на край стола. – А верить верю. Потому как пребываю в сией глуши уже девятый… – он всхохотнул, – подумать только, а ведь и впрямь девятый!.. годок, и заметьте, безо всякого выезда в Козу. Тут, душа моя, поневоле начнешь присматриваться, прислушиваться… вот и наречие туземное изучить удосужился… а что ружьишки по живому человеку стрелять не желают, так это, если подумать, и правильно…

Ловко орудуя пилкой, Мещерских принялся вновь, уже в третий раз после побудки, полировать и без того идеально ухоженные ногти.