Селфи с судьбой

А потом оказалось, что он идёт ей навстречу, часто и тяжело дыша!..

– Получается пять с половиной минут, – отрывисто сказал он и, потянув «молнию», расстегнул куртку. – Фу, как жарко. Если бегом, а у меня первый разряд по лёгкой атлетике.

Ангел наклонилась и упёрлась руками в колени, стараясь унять дыхание. Лицо было красным и мокрым, пот блестел на коже черепа между стянутыми в дреды волосами.

– Петрович был сильно пьян. Так сильно, что вроде бы в пьяном угаре задушил человека! Значит, поднимался он долго. Предположительно, раза в два дольше, чем я.

Он подал Ангелу руку, и она взялась за неё.

Он вёл её по дорожке под берёзами и думал.

– Нонсенс! – И он фыркнул. – Получается ерунда. Там, где должен быть мотив, рвётся логика. А там, где должна быть возможность, рвётся время. И что получается?

– Слушай, давай посидим, – попросила Ангел хрипло.

– Ты зря понеслась, – сказал он, думая о другом. – Без подготовки такие подъёмы не штурмуют.

Они дошли до лавочки и обрушились на неё. Ангел обмахивалась пятернёй.

– Итак, мотив. Он должен быть, но его нет. Все, с кем я разговаривал, этот мотив объясняли так: не хватило на водку, и Петрович задушил женщину. Взял он у неё, по слухам, только какой-то платок. Так не бывает, и мы это понимаем. Второе – время. Незадолго до убийства – во сколько это было, я точно не знаю, – но именно в этот момент мимо «Народного промысла» проезжал местный таксист. И видел внизу, где поворачивает дорога, Петровича. Если сразу после этого Петрович бросился бежать наверх и бежал, допустим, с моей скоростью, ему потребовалось бы около шести минут. Это немало. При этом совершенно ясно, что с моей скоростью он бежать не мог, и ему понадобилось бы примерно вдвое больше времени, то есть минут двенадцать. Получается, что ничего не получается. Впрочем, время хорошо бы уточнить.

– Зачем тебе всё это? – спросила Ангел. – Из чистого любопытства?

– Я исследую преступления, – сказал профессор Субботин. – Ко мне обращаются те, кто хочет установить истину. Не посадить за решётку преступника, а узнать, что случилось. Почему случилось именно так. Кто виноват. Ведь подчас виноват вовсе не тот, кто поставил точку.

– Поставил точку, значит, убил?

Он кивнул.

– Ты считаешь, есть убийцы, которые ни в чём не виноваты?

Он посмотрел на неё.

– Кто ты такой?! – опять спросила она.

– Я профессор физики, – сказал Илья Субботин. – Мои здешние исследования к моей работе не имеют никакого отношения.

– То есть тебя нанимают, чтобы ты объяснил, как было дело.

– Да.

Она как будто содрогнулась немного.

– И кто тебя нанял на этот раз?

– Директор нашего Дома творчества. Он хочет знать, за что была убита Лилия Петровна. Попутно он хотел бы узнать, кто именно её убил. Формальности, насколько я понимаю, его не интересуют. Как раз формально преступник обнаружен, обезврежен и посажен за решётку!.. Директор хочет знать, что произошло на самом деле. Видимо, Лилия Петровна была ему не безразлична. Дочери наплевать, а ему нет. Он разыскал меня и предложил разобраться.

– Ты что, даёшь объявления в Интернете – найду убийцу по вашему желанию?

Он пришёл в раздражение:

– Какая разница, как это происходит технологически? Я работаю только по рекомендации. И сам проверяю детали. Чтобы меня заполучить, нужно очень постараться.

– Я думала, ты нормальный, – сказала Ангел, прищурилась и посмотрела на небо. – А ты вон какой.

Его это задело.

– Нормальность – это не ко мне, – объявил он со всей любезностью, на какую был способен в данный момент. – Я ненормален с детства. Меня всегда больше интересовала небесная механика Кеплера, чем пение в караоке-клубе.

– Хорошо, а если ты узнаешь, что убийство совершил не тот человек, которого обвиняют…

Он поправил:

– Не если, а когда. Когда я узнаю!..

– Хорошо, пусть так. Когда ты узнаешь, что убийство совершил другой, что ты будешь делать?

– Ничего. Обычно я объясняю своему клиенту положение вещей и больше не делаю ничего.

– Ты считаешь, это честно?

– Это опять из книги о русском крестьянстве?

Он ругал себя, что ввязался в дискуссию, она чувствовала его недовольство и злилась ещё сильнее.

– Хорошо, – сказала она. – Допустим, ты такой великий и неповторимый сыщик и тебя интересуют только исследования, а моральная сторона дела тебе по барабану.

– Так и есть.

– Почему тогда тебя так взбесила эта девушка, Лиля? Я думала, ты её ударишь.

– Тебе показалось.

– Да ну! Ничего мне не показалось!..

Он поднялся и протянул ей руку в перчатке.

– Ты сейчас сама себе всё объяснишь. И придёшь к выводу, что я не так уж плох. Или что меня можно исправить. Женщины всегда так делают. Если логика или здравый смысл говорят вам одно, вы всегда сами убеждаете себя в противоположном.

Она оттолкнула его руку.

– Пошёл ты! Я ни в чём не собираюсь себя убеждать! Мне наплевать на тебя.

– Это очевидно, – согласился профессор Субботин. – Именно поэтому ты весь день за мной таскаешься.

Она повернулась и пошла прочь. Он смотрел ей вслед. Он не собирался её догонять.

Из «Народного промысла» вдруг вышел Матвей, огляделся, профессора не заметил и пошёл куда-то за дом, загребая ногами опавшие листья.