Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

Тур шел своим чередом. Ребята работали, я пахал. Мы постоянно были на связи с Биллом и мамой. Я старался звонить Мари как можно чаще, отмечая, что ее голос в разговорах был или спокойным, или ласковым. Сьюзен звонила сама, иногда звонил я. Удивительное ощущение — я был счастлив, счастлив по-настоящему, улыбался, шутил, не обращал внимания на проблемы, вылезающие то тут, то там. Они даже меня как-то не особо волновали, а после общения с братом и Мари я вообще становился добрым и щедрым. Развод высасывал у Билла кучу сил. Он не был потерянным, как я ожидал, он скорее был уставше-решительным. Йоахим знал свое дело и делал его хорошо. Просматривая сводки новостей, я натыкался на многочисленные новости и интервью Тины по поводу того, какой же мой брат мудак. Германию заполонили статьи об издевательствах Билла над женой и его постоянных изменах. «Он был пьян и избил меня!» — вещала она со страниц газет и экранов телевизоров в отелях. Она раскручивала свой семейный скандал так, что я очень пожалел, что не сделал ее пиарщицей — такой хватки я давненько не видел. Более того, такая хватка была только у одной женщины, которую я знал, — у Мари. Та тоже показывала незаурядный талант, когда дело касалось СМИ. Только вот Мари не топила Билла.

— Ты видел?! — возмущенно кричал Билл мне в ухо, и я не знал, что делать — оглохнуть от музыки, что взрывала зал, или от воплей брата, что неслись из трубки. — Она дала интервью Pro 7! Ты видел? Она говорила, что я не обеспечивал ее, был невнимательным! Том! Я ее ненавижу!

— Билл, ну что сейчас говорить? Дай интервью их конкурентам, скажи, что все это злостная подстава…

— Ни слова! Я ни слова не скажу! Я не хочу даже косвенно быть замешенным во всем этом! Не хочу, чтобы мои слова перевирались! Не хочу!

— Окей, не давай. Тоже мне проблема… — Я наконец-то добрался до относительно тихого места. — Что говорит Йоахим?

— Говорит, чтобы я молчал.

— Ну вот и молчи. А зачем надо, чтобы ты молчал?

— Чтобы не испортить репутацию.

Я заржал.

— Ты меня прости, но твою репутацию очень тяжело чем-то испортить.

— Да… Йоахим сказал, что на суде может всплыть история с Мари. Если Тина с ней объединится…

У меня аж в груди кольнуло.

— Не думаю, что Мари встанет с ней на одну сторону. В конце концов, именно Тина разрушила ваши отношения, именно из-за нее Мари арестовали… Мари не будет портить отношения ни с матерью, ни со мной. Это же очевидно, чью позицию займет семья, если Мари решит выступить против тебя.

Билл протяжно вздохнул.

— Я хотел с ней поговорить.

Я опустился на один из ящиков в подсобке и закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Посылать к ней Йоахима — не вариант. Не надо делать козла садовником. А Билл…

«Том, я очень любила твоего брата. Ты сможешь жить с этим?»

«Смогу».

«Он был самым-самым. Он навсегда останется для меня самым-самым».

«Смогу».

«И ты сможешь жить, зная, что я, возможно, все еще люблю его?»

«Смогу».

Я все еще люблю его…

— Хочешь, я поговорю с ней? — вырвалось у меня.

— Не знаю… Эти бабы такие… бабы… А вдруг ей эта идея не приходила в голову, а сейчас мы поговорим с ней, и она додумается до этой мысли?

— Если тебе интересно мое мнение, то я уверен в Мари. Она умная женщина. Если бы она хотела тебя уничтожить или урвать лакомый кусок, то давно бы это сделала. К тому же у нее больше оснований это сделать, чем у Тины.

— Ничто не мешает ей заняться этим сейчас, — мрачно отозвался Билл.

Я хмыкнул:

— Странно, ты прожил с ней тринадцать лет, а так и не понял, какой она человек.

— В том-то и дело, что понял.

— Расскажешь? — улыбнулся я.

— Как-нибудь. Том, что делать? Я не хочу сюрпризов на суде. И в прессе не хочу…

— Я говорил тебе, что не надо было…

— Ты как мать! — заорал он неожиданно. — Она мне весь мозг выклевала со своими: «Я говорила, я говорила!» Теперь ты!

— Билл, ну тебе же действительно все говорили. Ты же уперся, как осёл.

— Не твое дело!

— А чье? — не выдержал я. — Тебе все говорили! Все! У тебя Мари плохая и во всем виновата, а Тина — солнечный луч! Вот теперь лечи свои волдыри от ее активности!

— Зато у тебя Мари святая!

— Да! Святая! Потому что ни цента у тебя не взяла даже тогда, когда ей детей кормить было нечем! Святая! Потому что слова про тебя плохого не сказала даже тогда, когда вы с твоей драгоценной Тиной ее чуть не посадили! Ты чуть не посадил мать своих детей! А сейчас тебя волнует ни она и ни твои дети, а только собственная задница!

— Иди ты… — выматерился Билл и скинул вызов.

Псих недоделанный! — долбанул я ногой по ящику. — Все настроение испортил, мудак!