Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

— Том! У меня ощущение, что я тебя тысячу лет не видела!

Она поцеловала меня в щеку, опершись рукой на мое бедро. Вроде бы такое непринужденное касание, а меня словно током пробило. Я растянул губы в улыбке, посмотрев ей в глаза.

— Что-то случилось? — нахмурилась Мари. — Ты так смотришь…

— Как?

Она дернула плечами:

— Нехорошо.

Я выжал сцепление и переключил скорость, трогаясь с места.

Мари всю дорогу щебетала, рассказывая, как дела на работе, как шалят близнецы, как Ирина с ними возится. Жаловалась, что у Алекса на днях болел живот, и он не спал всю ночь. А у меня в ушах звучал смех Йоахима: «Она явно не прочь поразвлечься. Все было обоюдно. Она взрослая девочка…»

— Том, что я только что сказала? — накрыла она мою руку.

— Что? — вздрогнул я, поворачиваясь.

— Ты не слушаешь, — насупилась.

— Слушаю. Ты же видишь — дождь. Я слежу за дорогой.

Она покачала головой и отвернулась к окну.

В салоне наконец-то стало тихо. Хочу ли я встречать ее после работы, слышать ее голос, отвечать на ее вопросы и заморачиваться ее проблемами, зная, что она переспала с моим другом?

До дома она не проронила ни слова. Вышла из машины и, не дожидаясь меня, ушла домой. Я дошел до подъезда и остановился, доставая сигареты. И как мне теперь с этим жить? В голове творился какой-то тарарам. «Ненасытная». Блядь!

Я поднялся к ней. Открыл дверь. В квартире слышался детский смех и звонкий голос Мари. Черт побери! Я хочу сюда приходить.

— Добрый вечер, Том, — улыбнулась Ирина, выглянув из кухни. — Мой руки, сейчас будем ужинать.

Я хочу ужинать с ними.

— Саша, Даня, посмотрите, кто пришел! — прокричала она на немецком.

Я улыбнулся. Ирина говорила то на русском, то на немецком. С Мари она говорила в основном на русском, а со мной исключительно на немецком. Даже детей в моем присутствии звала на немецком.

— Папапапапа! — раздалось из комнаты, и два карапуза наперегонки с топотом кинулись ко мне. Я подхватил их на руки, перекинул через плечи и покружился под оглушительный визг и писк.

— Осторожно, — забрала у меня няня одного из мальчишек. Он начал вырываться, выгибаться и кричать, требуя вернуть его мне.

— Все в порядке, — улыбнулся я, ловко перехватив у нее Дэнни.

— Маша, иди. Остынет все.

Мари появилась на кухне без косметики, с забранными в пучок на макушке волосами, в футболке и шортиках. Я смотрел на ее тонкие, длинные босые ноги и понимал, что хочу слышать ее голос каждый день.

— Что ты так на меня смотришь? — покосилась она на меня.

— Соскучился, — отозвался я.

— Точно, давно не виделись, — буркнула Мари.

— Я с вашего позволения вас покину? — вежливо расшаркалась Ирина.

Мари улыбнулась и кивнула, поднимаясь.

— Не надо, ешь, — остановила ее няня. — Я отлично знаю, где у нас выход.

Разговор не клеился. Мари как-то слишком много уделяла внимания мальчишкам, которые сидели в стульчиках, ели детские печенья и пили сок из чашек-непроливаек, была нервной и дерганой. Я смотрел на нее и пытался объяснить себе ее поступок. Меня не столько задело ее свидание в ресторане, про которое рассказал Густав, сколько то, что она переспала с Йоахимом.

— Том, если ты хочешь что-то сказать, — говори. Задолбал пялиться так, словно я у тебя деньги украла, а ты об этом узнал! — не выдержала.

— Все нормально.

— Нифига не нормально! Что случилось?

— А ты не знаешь?

— Погоди, куда-то закатился мой хрустальный шар, по которому я обычно по пятницам читаю твои мысли, — фыркнула она, наклоняясь и ища что-то под столом. — Нет, не нашла. Придется тебе самому сказать мне, что же у тебя на уме.

Мари говорила зло и раздраженно. Вроде бы в шутку, но голос звучал неприятно. Я же в свою очередь совершенно не планировал обсуждать с ней ее связь с Йоахимом.

— Почему ты не сказала, что в декабре тебя чуть не посадили?

Она поджала губы и прищурилась, видимо анализируя, кто мог сказать и что я еще знаю.

— Ты был очень занят, я не хотела отрывать тебя от дел и лишний раз беспокоить, — ответила просто.

— Только поэтому?

— Да, только поэтому. Ты себя не видел. Вешать на тебя еще и мои проблемы, значило окончательно тебя доканать.

Я шумно выдохнул и потер глаза ладонями, посмотрел на нее выразительно:

— Ты дура? А если бы тебя посадили? У тебя дети! Кто заботился бы о них?

Она подняла на меня тяжеленный черный взгляд и глухо произнесла:

— У них есть отец. — Склонила голову на бок и хищно улыбнулась, как в ту ужасную ночь, когда я впервые увидел в ней демона. — Думаешь, он бы допустил, чтобы они попали в сиротский приют?

Не простит — ясно щелкнуло в голове. Она расценила его поступок, как предательство. Теперь точно не простит. Йоахим был всего лишь местью, ведь они хорошо знакомы с Биллом. Сумасшедшая.

— Всегда думал, что ты умная, — поднялся я и направился к выходу.

— Извини, что не оправдала твоих надежд! — донеслось мне в спину ехидное.

Твою мать… Сама напросилась.

— Ты в курсе, что Йоахим женат? — обернулся к ней.

Мари замерла.

— Ты в курсе, что он мой друг?

Она нервно повела плечами, словно ей что-то жмет.

— И ты позволяешь себе спать с женатым мужчиной и моим другом?

Мари смотрела в сторону, чуть повернув ко мне голову.