Секундо. Книга 1

Их деревенский знахарь прямо сказал, что сделать ничего не сможет, раны слишком серьезны. Везти парня в город, где за лечение содрали бы огромные деньги и неизвестно, вылечили ли бы, его родители не могли, они были такие же бедные крестьяне, как и все жители этой небогатой деревушки. Да и дорога туда трудная и дальняя, довезти его до города живым вряд ли бы удалось.

Родители Амирель переживали, не зная, как быть. Их дочь могла бы спасти доброго парнишку, но при этом они с детьми сами попали бы под удар. Ведь после выздоровления парня все жители деревни знали бы, что у одной из их дочерей синие глаза. И кто-нибудь непременно бы проговорился, даже и не со зла, а по дурости. И слово за слово дошло бы до тайного сыска, а это верная смерть для всей семьи.

Амирель слышала, как отец с матерью шептались на кухне, решая, как быть. Постановили все-таки не вмешиваться, потому что своя рубашка ближе к телу, а у Власта, видимо, судьба такая.

Девушка тоже мучилась. Ей нравился этот высокий сильный парень. Он дружил с ее старшими братьями и частенько появлялся у них в доме. И пусть Амирель всегда приходилось прятаться, но слушать его веселые разговоры ей никто не запрещал. А с его приходом все в их доме оживали, смеялись и шутили.

Подумав, пришла к тому же выводу, что и родители: вмешиваться она не будет. Пусть Власт ей и нравится, но рисковать своей семьей она ни за что не станет, слишком хорошо помнилась ей страшная участь рода Несс. Вот если б она жила одна, попытаться бы можно было, но когда от нее зависит жизнь близких людей, рисковать нельзя.

…Поздней ночью, когда все, утомившись за день, уже спали, к Амирель в светлицу, где она спала с двумя сестрами, тайком пробрался обеспокоенный Томс, ее самый старший брат, первенец, наследник рода. Власт был его лучшим другом, и допустить, чтоб тот умер, Томс не мог. Решил во что бы то ни стало его спасти, заставив сестру его вылечить.

— Амирель, пошли к соседям! — даже не попросил, а приказал он, растолкав крепко спящую после тяжелого дня сестру. — Ты же можешь ему помочь, я знаю! — он был старше на восемь лет, ему уже можно было жениться, и он привык командовать младшими детьми, не чураясь оплеух.

Характер у него был вспыльчивый, Амирель его побаивалась и старалась ему не прекословить. Но в этот раз она воспротивилась и, не вставая, только натянула грубое шерстяное одеяло почти до носа, не желая выполнять его опасное требование. Он угрожающе навис над ней, готовый, если будет против, уволочь ее силой.

Боясь разбудить спящих рядом сестер, Амирель тихо возразила:

— Томс, родители мне запретили даже думать об этом! Мы можем подставить под удар всю семью! Как ты этого не понимаешь?

Парень аж покраснел от злости и разъяренно зашипел:

— Не городи всякую чушь! Как мы навредим своей семье, вылечив хорошего парня? Пошли, давай! — и он решительно сдернул с нее одеяло. — Власт столько раз меня выручал, он никогда не предаст, он настоящий друг! И я его в беде не брошу! Не хочешь идти по-хорошему, так я тебя сейчас силой уведу!

В холщевой ночнушке сразу стало холодно, по ночам в доме почти не топили, экономя дрова. Пришлось вставать и натягивать на себя теплое платье. Брат отвернулся, сложив руки на груди.

Амирель посмотрела на комнатку родителей. Позвать их на помощь или нет? Будить их не хотелось, они сильно устали за день. К тому же Томс ей этого не простит. Открыто он ничего плохого делать не станет, за это ему вмиг попадет от отца, но вот пакостить исподтишка — вполне. И отравить ей жизнь, если она не выполнит то, что он задумал, с его необузданным нравом у него получится.

Повернувшись, брат увидел, что она задумчиво смотрит в сторону родительской комнаты, и, недолго думая, отвесил ей увесистый подзатыльник. Схватил за руку и поволок прочь из дома, Амирель едва успела схватить по дороге теплую шаль.

Холодный ветер, завывающий на пустынной улице, пробрал девушку до костей. Они стремительно пробежали по улице, вбежали в соседский пристрой, где тихо угасал бедный парень. Здесь пахло нечистотами и тем особым запахом умирающего, от которого здоровому человеку становилось плохо.

Власт в одной длинной холщевой рубахе в беспамятстве лежал на грязном вонючем ложе. Убирать за ним никто не собирался, дожидаясь смерти. По его левой ноге уже ползали отвратительные белые черви, пожирая гниющую плоть.

Амирель побледнела, прижав руку к шее, и отвернулась, превозмогая тошноту.

— Не знаю, смогу ли я ему помочь. Наверное, уже слишком поздно. — И она сделала осторожный шаг назад, пытаясь уйти.

— Ты поменьше болтай, больше делай! — вызверился Томс. — Начни с ноги, да побыстрее!

— Его сначала вымыть надо, — ей показалось, что у нее самой кто-то бегает по коже. Испуганно дернувшись, она прошептала: — У него даже кожи не видно! И мыть его я не буду, я его боюсь.

— Ладно, я сам, — признал ее правоту брат.

Взял стоявшее в углу ведро, набрал воды и осторожно обмыл ноги парня. Вода была холодной, тот слегка дернулся, чтоб тут же снова замереть.