Секта

— Соображаю, как лучше… Засечь, а после проверить контакты — не сложно. Авось куда-то и выведут. У меня друг есть, раньше вместе работали, так у него дочка исчезла. Вначале тоже вроде бы в себя ушла, неделями домой не являлась, а после и вовсе пропала. Второй месяц найти не можем. Есть подозрение, что с сектой какой-то связалась. Таких сейчас много… Но у Ларисы Климентьевны, надеюсь, по этой части полный порядок? Веселая, жизнерадостная — прямо огонь.

— Была, Петрович, была, но что-то переменилось, что-то пе-ре-менилось… А насчет секты — плюнуть и забыть. Не тот случай.

По тону, каким это было сказано, Смирнов почувствовал, что на сей раз шеф не юлит. Его не могла не тревожить происшедшая в жене перемена и он жаждал обнаружить виновника. Понятно, что разговор на такую тему дается ему нелегко: и себя уронить боится, и его, Смирнова, задеть опасается.

— За охрану можешь не беспокоиться, — щадя его самолюбие, скупо уронил Валентин Петрович, — а там поглядим… Машину, когда подать?

— Прямо сейчас и поеду. С утра ничего не жрал. Может, вместе?

— Спасибо. Я уже отобедал. Помни, Иван Николаевич, от Лехи ни на шаг!

— Да, времена нынче крутые, — заметно повеселевший Кидин пропустил дежурное предостережение мимо ушей.

— «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Не знаю, кто написал. — Кивнув на прощание, Валентин Петрович пошел организовывать выезд. Банкиров и бизнесменов отстреливали чуть ли не каждый день. Уберечься от профессионального киллера было практически невозможно.

ВАША КИСКА КУПИЛА БЫ «ВИСКАС»

… а наша киска — шубку из лиски

Глава седьмая Московское романсеро

Проводив мужа в Шереметьево — он улетал на неделю в Гамбург, — Лариса Климентьевна велела шоферу ехать в косметический салон на Кузнецком. Прическа, маникюр, педикюр заняли больше часа. Затем она заглянула в магазин «Подарки», где приобрела флакон мужского одеколона «Арамис» и нежданно попавшуюся на глаза электробритву «Браун» последней модели, с тремя лезвиями. Вспомнив, что сегодня среда, решила съездить на антикварный аукцион. Торги начинались в три часа. В расположенном по соседству кафе «Шоколадница» можно было спокойно посидеть за чашечкой кофе.

Обмахиваясь картонкой с номером, она заняла место в третьем ряду у окна. На другой стороне улицы, рядом с метро, шла бойкая торговля бананами и белой, соблазнительно крупной черешней.

Первые лоты не вызвали особого интереса: баташовский самовар, весь в медалях, как ветеран, медная ступа, колокольчики, разрозненный фарфор. Письменный прибор из бронзы и малахита при стартовой цене восемьсот долларов ушел за полторы тысячи. Публика оживилась, а Лариса заскучала. Ей не нравились люди, сидящие рядом, и не грели душу выставленные на продажу вещи. Острый запах духов и пота вызывал тошноту.

Табакерка восемнадцатого века с миниатюрным портретом какой-то дамы в напудренном парике показалась забавной. Больше от скуки, нежели от желания заиметь, Лариса взмахнула картонкой. Конкурентов не нашлось. Трижды ударил молоток, и она, сама того не ожидая, сделалась обладательницей хорошенькой безделушки. Заплатив триста пятьдесят долларов, сказала, что можно не заворачивать, и пошла искать припаркованную машину.

Голубой «шевроле», который Кидин преподнес ей на пятилетний юбилей совместной жизни, увидела еще издали. Гриша пристроился в закоулочке возле церкви, как раз напротив французского посольства.

— Куда теперь, Лариса Климентьевна?

— Домой, Гриша, — она шумно перевела дух. — Устала.

— На дачу вечером поедем или с утречка?

— На сегодня вы свободны, — задумчиво протянула Лариса, хотя все заранее обдумала. — Если хотите, можете взять машину, — предложила в надежде ублажить шофера. Получив неожиданный отпуск, он наверняка будет держать язык за зубами. Ключ от гаража у вас есть?

— Само собой, Лариса Климентьевна.

Вопрос и вправду был никчемный, но нужно было дать понять, что «шевроле» окажется в распоряжении шофера все шесть дней.

— На Николину Гору меня отвезут друзья. Если вы, паче чаяния, понадобитесь, я позвоню… Нельзя ли включить кондиционер?

— Сейчас устроим! — с готовностью откликнулся сметливый Гриша. — Приобрели чего, Лариса Климентьевна?

Проскочив Крымский мост, он понесся по осевой на скорости в сто километров.

— Не так быстро.

— Я думал, вы торопитесь, — он плавно притормозил перед светофором у Зубовской.

— Никуда я не тороплюсь. И вам советую. Берегите машину, Гриша, а то нам обоим головы не сносить.

Раскрыв сумку из крокодиловой кожи, она вынула табакерку. Красавица с мушкой на румяной щечке, казалось, заглянула ей в глаза из дали веков, клубящейся завитками кобальтовой лазури.

— Изящна вещица!.. Дорого?