Секта-2

– Вам знакома библейская притча о Вавилонской башне? – Она ответила утвердительным кивком. – Тогда строители решили построить башню до неба, и Бог, которому эта затея не пришлась по душе, смешал их языки. Возникло столпотворение Вавилонское, и Авраам – старший над плотниками – собрал вокруг себя тех, кого он мог понять. Они разговаривали на одном языке, понимаете? Таких набралось несколько сот человек, и, отделившись от прочих, они, избрав своим предводителем Авраама, принялись держать совет о том, что им делать дальше. Вот тогда-то перед ними и появился тот, кого вы только что имели честь видеть. Он назвался именем Мелхиседек, Пустынный царь. Он научил этих людей верить в себя, как в Бога, и дал им знание, отрывки которого вы только что слышали. Он научил их каббале. А затем указал им место, в котором они смогут спокойно плодиться и размножаться, – Израиль. Авраам привел в Израиль народ, который теперь известен всем. Согласно каббале, человеческая душа постоянно возрождается в новом теле – эта ее способность называется реинкарнацией. Достинув определенного уровня посвящения в каббале, можно узнать все свои прежние инкарнации, то есть воплощения, то есть то, кем ты был раньше. Сегодня перед нами выступал тот, чьей инкарнацией много тысяч лет назад был царь Мелхиседек – второй великий каббалист, получивший это знание от самого… – сенатор испытующе поглядел на нее, – гения света, ангела утренней звезды, князя этого мира. Мне рекомендовали вас как неглупую и весьма образованную девушку. Вы догадываетесь, кто это?

– Адам?

Настя почувствовала, как в солнечном сплетении появился неприятный холодок, а сенатор, опустив веки, с улыбкой ответил:

– Вот именно…

Неизвестное Евангелие. Сын плотника

Иудея

3760 год по еврейскому календарю

I

– Как ты назовешь мальчика? Тебе не кажется, что пора уже дать ему имя? – Гиркан, вооружившись граблями, сгребал в большие кучи стружку, которой был полон весь двор после его трудов и манипуляций с рубанком, окончившихся сегодня немного раньше обычного. Хозяину стружка эта ни к чему, поэтому Гиркан по-хозяйски соберет ее в мешки и возьмет себе вместе с платой за свою нелегкую, но искусную работу. Работа остается тому, кто за нее заплатил, а вот из такой стружки получается славная зола – будет чем присыпать землю в огороде и в саду возле плодовых деревьев. Все последнее время плотник проработал на другом конце города у богатого купца Абы, заказавшего для своего сада множество широких, с изогнутыми спинками, с причудливо изрезанными ножками скамеек, беседок из деревянного, похожего на пену, кружева, легких ажурных мостиков, перекинутых через искусственные ручьи. Работал Гиркан почти всегда один, лишь изредка нанимая помощника. Мирра приходила к мужу дважды в день: сначала приносила обед, а по вечерам они вместе возвращались домой в компании молодого и дурного осла, которого они, впрочем, любили, прощая ему его упрямство, отчего животное наглело без всякой меры. Посмотреть со стороны, так ничего особенного – обыкновенная семья мастерового с достатком пусть и невеликим, но честным. Гиркан спины никогда и ни перед кем не сгибал, считался человеком уважаемым, потому как мастером слыл отменным и в заказах недостатка не испытывал. Явная, видимая всем сторона его жизни ни у кого из соседей не вызывала пустых толкований или, не дай бог, подозрений в чем-то таком, что у всех добрых мирян вызывает отторжение, ярость и желание устроить белой вороне побивание камнями. В тайной же, ото всех тщательно скрытой части своего бытия Гиркан был ессеем[21] – членом одной из древнейших сект, проникшей в Иудею много веков назад, еще во время великого египетского исхода, и ныне здесь, в Иудее, запрещенной Синедрионом под угрозой смертельной расправы.

Однажды Гиркан приютил девушку из дальней горной деревни и ее ребенка, сделав Мирру своей законной женой, а сыну ее став законным отцом. Соседям он доходчиво и правдоподобно объяснил, что жена долгое время не могла переехать в его дом из-за болезни своего отца, за которым ухаживала, а теперь вот он поправился и семья Гиркана наконец собралась вместе. Такое объяснение пришлось как будто всем по вкусу, а к Мирре относились с уважением: во-первых, жена знаменитого мастера, человека набожного и скромного, во-вторых, заботливая дочь, не оставившая отца помирать в одиночестве.

– Уж так вышло, – рассказывал Гиркан любопытным, – что познакомились мы, когда я ездил в Голан за строевым лесом. Тогда же сыграли и свадьбу, я уже было собирался забрать молодую жену, да вот беда – отец у нее занемог. Теперь-то уж он, слава богу, выздоровел. А как могло быть иначе? Это мы здесь, на равнине, хилые, оттого что мало двигаемся, а все больше сплетни друг о друге разносим. Небось вы слышали про этих горцев? Они живут дольше всех и здоровьем отличаются отменным.

Ребенку шел уже восьмой месяц, а Мирра все отказывалась дать ему имя.