Секта-2

Что до брака Фомы, то он расстроился уже позже, и поводом к этому стало одно из тех событий, что испокон веку приводят к расставанию супругов. Описывать его здесь нет никакого смысла, ибо что по сравнению с этим вечность. Фома вернулся в старую компанию с тем же, с чем из нее ушел. Вот разве что характер его стал еще более желчным. На расспросы друзей о том, каково это – быть мужем, он частенько поднимал палец и с важностью произносил изречение царя Соломона: «И нашел я, что горше смерти женщина. Чистый перед Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею». После этого Фома обыкновенно удалялся под задорный хохот друзей, и частенько его можно было увидеть в одном из домов терпимости, которыми столь славился город Эфес. Однажды он познакомился там с юной потаскушкой по имени Мария Магдалена и не нашел ничего более оригинального, чем привести ее за собою в дом, где помимо него жили также Петр, Христос и Иоанн. Понимания здесь Фома не встретил и был вытолкан взашей на улицу. С ветреной девицей пытался вначале говорить Петр, но, смутившись ее свободным нравом и насмешками над его серьезностью, вынужден был ретироваться. Затем Иоанн хотел было наставить ее на путь истинный, но и его ждала неудача. Иисус же, войдя в комнату, где она раскинулась нагая и всячески потешалась над не искушенными в таких делах Петром и Иоанном, заговорил с ней в своей обыкновенной манере, то есть очень спокойно, не повышая голоса и сопровождая свои слова благожелательной улыбкой. Слушая его, девица стыдливо оделась, потом расплакалась, разревелась, словно малое дитя, пала перед Иисусом на колени и норовила поймать его руку, но он не позволил ей, вместо этого погладил по голове и велел идти. Оправившиеся от стыда и смущения Иоанн и Петр, а равно и вошедший с повинной Фома хором спросили Христа, что он сделал с этой распутницей, на что Иисус задумчиво ответил им: «Я дал ей лекарство, которое подействует не нынче, но в то время и в таком месте, что разом простятся ей все грехи ее».

V

Петр Симон неожиданно воспылал любовью к мрамору и стальному резцу. Все свободное время он проводил в развалинах эфесского храма Зевса, где любовался уцелевшими барельефами и, выбрав подходящий осколок поверженной колонны, пытался отсечь от него все лишнее. Поначалу этого лишнего оставалось довольно много, но Симон был настойчив и чрезвычайно упрям, к тому же вокруг него постепенно образовался целый кружок, состоявший преимущественно из мальчишек, которые признавали в нем старшего и однажды робко попросили, чтобы тот стал их учителем. Симон, умение которого возрастало день ото дня, решил посоветоваться с Иисусом и пригласил его на площадку возле храмовых развалин, столь щедро усеянную мрамором, что при желании его хватило бы не одной артели мастеров для создания целого скульптурного ансамбля.

– Шуки, ты бы посмотрел на этих ребят. Мне кажется, что они – будущее здешних мест, наследники славной культуры эллинской, ведь тягу к красоте нельзя заглушить, когда она растворена в крови, словно мед в вине.

Иисус согласился. Ему стало любопытно, и на следующее утро он появился перед развалинами в компании Петра, несущего на плече тяжелый молот, выпрошенный им под честное слово у одного кузнеца. Молот понадобился для того, чтобы ловчее расколоть огромный мраморный осколок, выбранный Петром для двух больших фигурных барельефов, изображающих сцену памятной рыбалки и сцену отплытия в Александрию. Иисусу, Фоме и Иоанну он при этом ни слова не сказал, задумал удивить и приятно обрадовать друзей. Прозорливый и тактичный Иисус о надобности молота не спрашивал.

Им встретилось несколько мальчишек, самому старшему из которых было не более тринадцати лет. Все руки были у них покрыты синяками и шишками, волосы побелели и склеились от мраморной пыли. Орудуя ломами, они безуспешно пытались сдвинуть с места ту самую мраморную глыбу и даже сделали под нее подкоп, чтобы сподручней было толкать, но силенок им явно недоставало. Кусок колонны весом в добрую тонну оставался недвижим, хотя и находился на самом краю подкопа.

– Поможем? – Иисус быстро подошел, уперся плечом. – Какая тяжелая глыба! Здесь надо всем вместе, дружно. Навались!

– Да ну ее, – разочарованно протянул один из мальчишек, – ничего у нас не получится. Вон она какая здоровая, все животы надорвем, грыжа вылезет чего доброго, а я у матери один сын остался после того, как старший брат раз пошел в горы и сгинул. Не верю я, что можно ее хоть на вершок сдвинуть.

Прочие мальчишки, которым уже изрядно надоело возиться с неподъемной ношей, согласно загудели, но Иисус заговорщицки, как-то совершенно по-особенному подмигнул им и крикнул Симону:

– Ты слышал? Я думал, у нас только Фома такой неверующий, а это, оказывается, повсеместный недуг. Говорю вам, если все вместе станем толкать, то и не заметим, как камень окажется там, где нам нужно. Человек может все, если верит в себя безгранично. Неужели вы не верите в самих себя? Вы самые сильные!