Сексуальный студент по обмену

И мы наслаждаемся днём, не расставаясь. Наша первая остановка: музей, Катакомбы¹⁶ — жуткие, но увлекательные. Затем мы останавливаемся на хороший ланч, прежде чем отправиться к нашему последнему месту назначения в Париже: кладбищу Пер-Лашез¹⁷, которое известно своей огромной площадью.

Чед не смотрит в мою сторону, что меня беспокоит только потому, что я не хотела задеть его чувства. Но Кингстон? Его запах сопровождает меня, стоит ему отойти подальше, и он весь день бросает на меня прожигающие взгляды, на некоторые из которых я отвечаю.

После нашего поцелуя прошлой ночью, — который, клянусь, я буду ощущать каждый раз, когда буду облизывать губы, и переживать снова и снова, закрывая глаза хотя бы на секунду, — я не могу больше отрицать его. Нам с Кингстоном нужно серьёзно поговорить, и как можно скорее.

Сумерки опускаются быстро, пока мы бродим по кладбищу, и понимая, что не успею увидеть и половину, я решаю отправиться на поиски последнего места, которое хочу увидеть больше всего.

Кингстон подходит ко мне и протягивает руку.

— Сюда. Идём.

— Почему сюда? — спрашивает Нат, следуя за нами. — Куда мы идём? Эхо, ты хоть знаешь?

— Надеюсь, — отвечаю я с усмешкой, сжимая руку Кингстона. — Думаю, мы сейчас увидим, знает ли меня мистер Хоторн так хорошо, как он думает.

— Он знает, — отвечает Нат со смешком.

— Я упоминал, что она мне нравится? — тихо спрашивает Кингстон.

— Ага, что-то такое говорил, — я улыбаюсь сама себе и более громко добавляю: — Если вы двое закончили, мы можем поторопиться? У нас день заканчивается.

Он ведёт нас прямиком к месту, которое я искала, и когда мы подходим, его брови на мгновение приподнимаются, после чего на лице появляется бесспорно удовлетворённая улыбка.

— И как, я справился?

— Да, да, — я закатываю глаза и обхожу его, чтобы увидеть её — могилу Джима Моррисона.

Нат хватает ртом воздух, её рука взмывает к груди.

— По-почему люди делают это? Всё это граффити?

— Так люди выражают своё художественное начало в честь исполнителя¹⁸, — отвечаю я отдалённым голосом.

— Не все видят этот так, но у меня нет сомнений на твой счёт, — бурчит Кингстон, обвивая меня рукой и оставляя мягкий поцелуй на моих волосах. — Потрясающе, как и всегда.

От Нат исходит ещё один шокированный вдох. Я поворачиваюсь к ней, не удивлённая увидеть на её лице широко распахнутые глаза и искривлённый рот.

— Так и знала, что что-то пропустила вчера. Быть персональным телохранителем не входило в меню, Эхо, — ноет она, — но ты же утаила это от меня, чёрт тебя дери!

Прежде чем я могу прыснуть со смеху, возникает другого рода помеха, от которой начинает тошнить.

— Кингстон! — писклявый голос Джеки гремит на всё кладбище. — Где ты?

И вовсе не невоспитанно верещать среди усопших.

— Иди, — говорю ему я, приседая на корточки, дабы ещё немного почтить память. — Я ещё не готова уйти.

Кингстон смеётся.

— Натали, поскольку моя Эхо до сих пор не понимает то, что, кажется, понимаешь ты, не будешь ли так любезна озвучить то, что я собираюсь выразить?

— Нет ни единого сраного шанса, что он оставит нас, Эхо. И под «нами» я подразумеваю тебя, и твою прекрасную подругу — меня, — отвечает она сразу же и с гордостью. — Господи, женщина, соберись!

— Молодец. Спасибо, Натали, — отвечает он невозмутимо.

— Пожалуйста.

— Кингстон! Мы готовы уйти, если тебе не всё равно! — снова кричит Джеки.

Я встаю, запоминая момент, и громко вздыхаю:

— Хорошо, идём. Этот голос… — я содрогаюсь, решая не произносить вслух «и мёртвых разбудит».

Мы присоединяемся к группе, и Джеки взглядом сверлит в нас дыры, уперев руки в бока.

— Что вы делали втроём? — язвит она.

Я знаю, что грядёт, даже если Нат требуется полсекунды на то, чтобы ответить. Её глаза блестят от возможности, и Джеки может винить лишь саму себя за свой очень скудный выбор слов.

— Не то, что делаешь ты, когда остаёшься с кем-то втроём, — выпаливает моя подруга в ответ.

Выкуси.

— Ладно! — выкрикивает Пэттон, хлопнув в ладоши. — Что ж, мы готовы? Назад в отель?

— Когда прибудет автобус. По расписанию он скоро должен быть здесь. Лучше не идти назад по темноте, — объясняет Кингстон, а затем шепчет мне на ухо голосом, в котором больше веселья, чем шока: — Ты наблюдала за тройничком?

Я толкаю его локтем в бок и смущённо бурчу в ответ:

— Ты сказал, тебе плевать на подробности.

Он всё ещё тихо посмеивается, когда подъезжает наш автобус.

Глава 14

Следующее утро начинается с очередного горького прощания. Глазами, полными слёз, я наблюдаю, как Париж исчезает позади автобуса, пока мы направляемся в Амстердам.

— Ты плакса, да? — Нат хихикает рядом со мной, и Кингстон, который сидит через проход от нас, и, очевидно, слушает, присоединяется к ней с приглушённым смешком.

— Я предпочту назвать это «ностальгия» или «восприимчивость», — защищаю себя, гордо поднимая подбородок.

— Я и говорю, плакса, — улыбается она. — Но имей в виду, я говорю это как комплимент. Вот почему из нас получится отличная пара, — потому что я полная противоположность.