Секстет

– Нет, он не в порядке. – Она высморкалась. – Черт, у меня все время трясутся руки. – Она снова пригубила виски. – Он уже давно не в порядке. Астма обостряется, а тут еще другие проблемы – стресс, переутомление, недостаток сна, беспокойство. – Она отвела глаза. – А что здесь произошло сегодня, я не знаю. Я думаю, кто-то сюда ворвался, была драка. У Томаса руки в крови и огромный кровоподтек на лице, но врач говорит, что это не страшно.

– Но он потерял сознание?

– Да, он был в полубессознательном состоянии, не мог говорить. Сильнейший приступ астмы. Такого с ним еще не бывало. – Голос ее оборвался, она сердито смяла сигарету в разбитом блюдце, оказавшемся на столе. – Но они приведут его в порядок – врач обещает. Отдых, лекарства – его поставят на ноги. А пока мне нужна ваша помощь. Все это дерьмо нужно убрать. – Она обвела рукой комнату. – И вы должны помочь мне сочинить какую-нибудь убедительную историю для прикрытия. Она нам понадобится, и очень скоро.

– Историю? – Колин в смятении посмотрел на нее. – Зачем, Талия? Разве мы не должны вызвать полицию? А Наташа Лоуренс? Вы ей позвонили?

– Она все узнает в свое время, если вообще узнает. Я не хочу сейчас втягивать ее в это дело, и Томас тоже не захотел бы. А что до легавых – ни в коем случае. Дайте мне еще сигарету, и я вам все объясню.

Колин дал ей прикурить. Она вздохнула.

– Знаете, как трудно было Томасу получить медицинскую страховку на этот фильм? Очень трудно. Ему пришлось пройти три освидетельствования. Врачам не нравилось его состояние и перестало нравиться совсем, когда они узнали, что предполагаются съемки на натуре на севере Англии зимой. В конце концов, неделю назад страховку выдали, но с одним условием: любое ухудшение его состояния до начала съемок, и она аннулируется. Знаете, что это означает? Не будет фильма, вот что это означает. Если Томас не застрахован, прекращается финансирование фильма. Студия боится рисковать. Поэтому о том, что сегодня произошло, никто не должен знать. Вы понимаете?

– Конечно, я понимаю. Но Талия, из этого все равно ничего не выйдет. Такие вещи трудно сохранить в тайне. А «Скорая помошь», которая к нему сегодня приезжала?

– Это его личный врач, и он будет держать рот на замке, потому что ему за это платят. Они отвезут Томаса в частную клинику, закрытую, как какой-нибудь объект ЦРУ. Он уже там однажды лежал. Он поступает туда под вымышленным именем, а если его кто-то узнает, то у этого человека случается приступ амнезии. Вы меня понимаете? Врач говорит, что двух-трех дней будет достаточно. А потом Томас летит в Монтану и остается там до начала съемок. Я уговорю его там остаться. А что касается студии и всех, кто связан с фильмом, включая Марио-длинный-язык, то для них Томас уже в Монтане. У него изменились планы, и он вылетел сегодня ночью. Ясно?

– А это сработает?

Талия пожала плечами.

– Раньше срабатывало.

Наступило молчание. Колин начал понимать, почему местонахождение Томаса Корта так часто было неизвестно, почему, когда он занимался поисками натуры, ему так часто бывало трудно, почти невозможно связаться со своим режиссером и приходилось ждать, пока тот сам свяжется с ним.

– Талия, насколько серьезно он болен?

– Не знаю. Я знаю только, что ему лучше, когда он по-настоящему работает, когда он не дышит грязным воздухом этого мерзкого города и, главное, когда он находится подальше от своей бывшей жены.

– Почему?

– Потому что он ее слишком сильно любит. Это у него тоже болезнь. – Ее лицо приобрело замкнутое выражение. Она встала. – Как бы там ни было, это не мое дело и уж наверняка не ваше. Сегодня попозже я ей позвоню и скажу, что Томас вылетел в Монтану и что у него там назначена деловая встреча.

– Талия, вы не можете так поступить. Он болен, он в клинике. А вдруг с ним что-нибудь случится?

– Не случится. А вот если она будет сидеть и рыдать у его постели, у него наверняка случится новый приступ. Говорю же вам, он не захочет, чтобы она узнала. Он никогда этого не хочет.

– Но почему, Боже мой, почему? – взорвался Колин. – Зачем все эти тайны? В конце концов, они муж и жена, у них есть ребенок…

– Он не любит, чтобы она видела его больным. – Талия поморщилась. – Он не хочет, чтобы она видела его слабым. И знаете что? Он прав. Эта женщина чует слабость в мужчине, как акула чует следы крови в морской воде.

– Но это чудовищно. Это не может быть правдой.

– Это правда. Я знаю Наташу. Поверьте моему слову.