Секреты крылатых слов и выражений [СИ]

— Позволь мне продолжить, о, справедливейший, — поклонился Визирь.

— Султан повелевает, что бы вы принесли не только молоко, но и саму птицу, — выкрикнул он. И склонившись к правителю, пояснил, — Сейчас увидим, сколько из них хитрецов.

Толпа внизу заволновалась и заметно поредела.

— Мошенники? — расстроился Султан.

Визирь скорбно покачал головой и снова прокричал, — Вы отправитесь в дорогу на своих лошадях, и будете содержать себя сами!

— Смотри, да они все ушли, — развеселился Султан. — Только какой–то бродяга остался. Или уж совсем отпетый мошенник, или глухой. Зови его сюда.

Визирь сделал знак стражникам, и они тотчас приволокли юношу пред светлые очи Султана.

— Как тебя зовут? — Визирь подошёл к нему, внимательно вглядываясь в простоватое лицо.

— Хасан, о светлейший господин, — низко поклонился тот.

— И ты, Хасан, берёшься достать для нашего повелителя птичье молоко и, в награду, стать его наследником?

— Берусь, — глуповато ухмыльнулся юноша, и добавил, замешкавшись, — точнее, уже достал.

Под пристальными взглядами стражников, он скинул с плеча пыльный хурджин, развязал его и извлёк на свет курицу.

— Велик Аллах, — Султан привстал с трона и сделал несколько шагов вперёд.

Между лап курицы свисало розовое вымя.

Визирь осторожно, кончиком пальца дотронулся до птицы и отдёрнул руку.

— Кто дал тебе её? — вкрадчиво спросил он. — Джины или ифриты?

— Сама родилась год назад, — развёл руками Хасан. — Все куры, как куры, а эта вот такая. Принёс в город, собирался продать. Хотите я надою молока?

Султан, взяв с подноса кисть винограда, оторвал и бросил ягоду курице. Та, наступив на неё лапой, принялась выклёвывать мякоть.

— На вид, обычная курица, — изрёк Султан и заинтересованно присел на корточки рядом.

— Молоко, уж не прогневайтесь, — осмелел Хасан, — у неё горьковатое. Дрянь, а не молоко.

Повисла тишина. Курица, склевав виноградину, важно вышагивала по плитам.

— Сколько хочешь за неё? — прервал молчание Султан.

— Позволь мне просто подарить, — почтительно склонился юноша.

— Кстати, — Султан выпрямился, и голос его задрожал от ярости. На курицу он больше не смотрел. — Не помнит ли мудрейший Визирь, что мы обещали в награду за птичье молоко?

Визирь побелел лицом.

— Но, позволь, о, светлейший, — заволновался он. — Мы говорил о птице. Курица же не совсем является ею. Мало того…

— Мне ничего не надо, — покраснел от своей дерзости Хасан. — Я был во дворце, говорил с самим Султаном, преподнёс ему подарок. О чём ещё можно мечтать? Теперь дозволь мне уйти.

Конечно же, Султан не отпустил Хасана с пустыми руками. Подарил шёлковый халат, караван верблюдов и сундук с золотом…

— Восток — сказочная страна, — полюбил повторять Султан Визирю, когда они, одетые в рубища, прохаживались по улицам Багдада.

ПУД СОЛИ СЪЕСТЬ

Наденька Крупская с необычайной скоростью печатала на пишущей машинке, знала несколько иностранных языков, могла ловко сварить клейстер для листовок, но совсем не умела готовить. Обычно, человек, не имеющий призвания к кулинарии, всё же способен овладеть рецептами двух–трёх блюд. Поджарить колбасу, запечь рыбу в фольге или нарезать салат. Надежда Константиновна не умела ничего. Обычные бутерброды крошились и разваливались в её в руках. В жидких, дурного цвета супах, плавали волосы. Даже чай получался не горячий, а тёплый и отдающий мокрой тряпкой.

Выхлопотав у однопартийцев приличную сумму на ссылку в Париж, Ленин надеялся было отдохнуть душой в этом раю рестораторов и гурманов, но, увы, Крупская последовала за ним.

— Наденька, — принюхиваясь к запаху горелой каши, начинал нервничать Владимир Ильич, — давай сегодня пообедаем в кафе. Тут рядышком, на Rue Marie Rose, восхитительную уточку по вторникам подают.

— Володенька, — раздавался строгий голос из кухни, — потерпи минутку, обед почти готов. А уток и прочих каплунов оставь местной буржуазии.

Несложно догадаться, что ссылка в Сибирь была воспринята Лениным с изрядной долей оптимизма. Проезжая в телеге мимо крестьянских изб он живо представлял себе чугунки с парящей картошкой, розоватые куски сала на огромных ломтях горячего хлеба, тушёных в горшках зайцев и глиняные миски с квашеной капустой. И одинокую хозяйку, чернявую хохотушку, стремящуюся во всём угодить интеллигентному революционеру.

Дом в Шушенском, где ему предстояло провести несколько лет, встретил Ильича жаром натопленной печи и запахом пирогов.

— Ссыльный? — стрельнула глазами из–под соболиных бровей хозяйка (точно такая, как он себе представлял!) — Готовка за отдельную плату.

— За ценой не постою, — бодро ответил Ильич. И подмигнул.

А дальше… Дальше были пельмени с медвежатиной, лосятиной, зайчатиной и грибами. Рыба паровая, отварная, фаршированная, запеченная в сметане и сушёная на ветру. Пироги с дичью и черёмухой. Янтарный мёд. Ватрушки с брусничным чаем.

Наш герой раздобрел. Полюбил долгие прогулки на лыжах. Стал с удовольствием выполнять работу по дому. Ходил на охоту с селянами и всё меньше проводил время за книгами. Проблемы мирового пролетариата уже не будоражили его воображение, а рука не тянулась к перу.

Прошёл год.