Секреты для посвященных

Однако судьба была против Евсея. Всю группу арестовали, имущество было конфисковано. Суд, лагеря. На лесоповале он повредил ногу, так что главное его богатство — физическая сила, крепкое здоровье — тоже оказалось растраченным. Пришлось распроститься с мечтами о собственном доме, семье, достатке. Освободившись, он осел в большом городе, вернее в его пригороде, нанялся дворником на дачу к профессору. Жена профессора, впервые увидев Евсея, не на шутку испугалась: «Кого ты нанимаешь, погляди на него, это же форменный бандит…» Да, внешность у Евсея была дикая. Волосы на голове — черные вперемешку с седыми — росли клочьями, как осока на болоте. Глазки были маленькие и злые. Лицо грубое, неровное, словно вылепленное из глины пополам с гравием. И заросшее сивой щетиной. Мощный торс будто перекручен — результат тяжелой травмы, нанесенной на лесоповале упавшим деревом. Голос сиплый, простуженный. Но профессор, круглолицый веселый человек, не согласился с женой. Сказал: «Да, не красавец. Можно сказать, Квазимодо. Но именно такой и нужен, кто еще согласится копать землю, очищать выгребные ямы, подправлять забор, носить воду, и все это за мизерную плату. Возьми-ка лучше из шкафа мою рубашку в клеточку, старый бархатный пиджак да снеси ему. Глядишь, он и преобразится…»

Подарки были Евсею вручены, но общей картины не изменили. Он был похож на циркового медведя, обряженного для смеха в людскую одежду. Все одно — как ни обряжай, а медведь, он медведь и есть.

Евсей жил при богатом доме, питался с профессорского стола, носил профессорские вещи, и ему даже стало казаться, что мечта его о сытой, безбедной жизни начала осуществляться. И вдруг… Профессора откуда-то уволили, дача пошла с молотка, а Евсею — прости-прощай!

И вот, разменяв седьмой десяток, он снова оказался у разбитого корыта. Снова начались бесприютные скитания по стране, осел здесь, в Сосновке, сторожем при конторе. Впереди ничего — ни своего угла, ни пенсии (вкалывал много, а по имевшимся у него бумажкам выходило — мало), ни здоровья. В башке билась тупая мысль: что делать, что? Как обмануть судьбу, повернуть удачу на себя?

И тут шофер главного инженера рассказал Евсею о наследстве, только что полученном хозяином в городе. Святский хотел было полученные в банке деньги определить в сберкассу, но ближняя закрылась на ремонт, а другая — на другом конце города. Вот Святский и привез деньги в контору, положил в сейф. Он даже был рад, что так вышло, ему хотелось хотя бы день-два, пока не отвезет и не положит на сберкнижку, полюбоваться этой горой денег, ощутить себя их владельцем. А может, кое-кому и показать. Скажем, Раисе… Чем черт не шутит, вдруг на нее подействует? Как бы там ни было, деньги хранились в запертом сейфе, ключ от него лежал у Святского во внутреннем, потаенном карманчике пиджака, а сторож Евсей, словно ослепленный внезапно просверкнувшей в его слабом мозгу мыслью, метался по леспромхозу, не в силах решить, что делать.

Ему давно надо было заступить на ночное дежурство в конторе, а он сорвался с места и помчался в другую сторону, в ту, куда удалился главный инженер. Зачем? Ключи от сейфа были у Святского, но добром он их не отдаст, это ясно. Кинуться на него, отнять ключи? Толку не будет, это Евсей понимал. Далеко он не уйдет, его настигнут, отнимут деньги, а дальше суд, лагерь. Что же он тогда бежал по лесу за Святским? Ожидал, что тот обронит ключи и их можно будет подобрать? И на это тоже никак нельзя было надеяться. Даже случись невозможное, потеряй Святский ключи, в ночном лесу их не отыщешь. Что же бегать бестолку?

Евсей остановился, тяжело дыша. Мелькнула мысль: напарничка бы ему. С мозгой, с ясным планом, что и как делать. Барыкин! У него зуб на Святского, он будет рад лишить его денег, а следовательно, и приманки, на которую тот хочет поймать Раиску. Евсей развернулся и кинулся в общежитие. Однако сколько ни барабанил в дверь, никто не отозвался, видно, Барыкин загулял. Дует небось самогон, сволочь!

Евсей почувствовал, что у него пересохло в горле. Он все сейчас отдал бы за глоток сивухи. Даже лежавшие в сейфе деньги не так его сейчас привлекали, как выпивка.

Возле барыкинской двери стояла какая-то железка. Видно, Костька, постоянно терявший по пьяному делу входной ключ, проникал в свою комнату с помощью этой железки — вон дверь вся раскурочена. Евсей, не отдавая себе отчета в том, для чего это делает, схватил железку и сбежал по выщербленным ступеням на первый этаж, миновал покореженные малолетними хулиганами почтовые ящики и выскочил наружу.

Тропинка снова привела его в лес. В нужном месте он повернул и вышел к конторе. И остолбенел. Окна кабинета светились ровным молочным светом. Кто там за плотными шторами? Должно быть, Святский. Кому же еще там быть?

Он поглядел на железку. Самое время было бросить ее в траву. Вместо этого сунул в широкий раструб сапога. Поднялся по ступеням, толкнул дверь с такой силой, что отскочила защелка. Мужчина в знакомом брезентовом плаще склонился перед раскрытым сейфом. На краю стола лежали пачки денег, какие-то бумаги.