Секреты

В отличие от шума и смятения на улице, в больнице царило зловещее спокойствие. Когда толпа медсестер ринулась в дверь, появилась старшая сестра.

— Отлично, — сказала она, одобрительно кивнув головой. — Я очень рада, что у всех вас хватило ума прийти немедленно. Я думаю, сегодня ни одна пара рук не будет лишней.

К удивлению Адель, она велела всем им пойти вниз в столовую шесть. Увидев выражение на их лицах, она чуть улыбнулась.

— Первых раненых доставят лишь через некоторое время. А потом у вас за весь вечер может не появиться возможности поесть.

Конечно, она была права, первые раненые начали появляться больше чем через час, и все это время почти не прекращали бомбить. С легкими ранениями справлялись посты первой помощи, поэтому первые пациенты были такими, с которыми не справились бы гражданские волонтеры: те, которых ранили разваливающиеся от бомбежки дома и у которых были серьезные увечья или сломанные руки или ноги.

В шесть часов, когда обычно заступала на дежурство вечерняя смена, был дан сигнал отбоя, и хотя они получили передышку от грохота бомб, она была недолгой. В половине восьмого сирена снова загудела, и начался очередной налет.

Постепенно, когда команды гражданской обороны начали откапывать людей, погребенных под камнями, начали появляться тяжелораненые, и струйка поступавших в больницу превратилась в поток.

Медсестрам и врачам приходилось работать очень быстро, они почти не слышали друг друга за нестройным шумом гудков машин «скорой помощи», воя бомб и стонов раненых, находившихся в шоке. Все раненые с ног до головы были покрыты кирпичной пылью, вокруг их глаз были красные круги. Многие умоляли сестер послать кого-то выяснить, спасли ли их детей, мужей, жен или родителей.

От тех, кто был в состоянии говорить и дать отчет о событиях, медсестры узнали, что в Сильвертауне разрушены целые улицы. Они услышали о трупах, лежавших на улицах, а одна женщина увидела оторванную руку своей дочери, которую она узнала по браслету, своему подарку. Тело дочери, вероятно, засыпало камнями с их дома. Считалось, что сотни других похоронены заживо.

Каждый раз, когда удар приходился совсем рядом, с потолка сыпалась штукатурка. Адель старалась не думать о том, что будет, если бомба попадет прямо в больницу. Одна сестра пробралась наверх и сообщила, что пожарным был отдан приказ подняться на крышу и определять, где горит. Один пожарный сказал ей, что все доки в Сюррее горят, и туда послали пожарные машины со всего Лондона, чтобы помогать тушить. Она сказала, что думает, что фабрика красок тоже взорвалась, потому что оттуда шел ужасно кислый, удушливый дым.

Все медсестры потеряли представление о времени, кидаясь от одного раненого к другому. Пол был забрызган кровью, и как бы санитарки его ни вытирали, кровь все текла. Самых тяжелораненых оперировали, потом забирали в палаты, но кровати заполнялись почти мгновенно, поэтому менее серьезные ранения обрабатывались и этим пациентам приходилось садиться или ложиться, где было место и где они не мешали персоналу.

Многие из них были в отчаянии от страха за своих близких. Некоторые потеряли своих детей или опасались, что они мертвы. Одна женщина с рукой, разодранной почти в клочья, пыталась подняться с носилок, на которых ее принесли, чтобы вернуться и искать своего маленького мальчика.

И все рассказывали о том, чем занимались, когда начался налет: «Я как раз пошла за чаем», «Я была в ванной», «Я как раз поставила чайник, а тут весь дом зашатался и с него вдруг сорвало крышу».

Адель не переставала думать, что если бы подобный налет случился в сентябре прошлого года, сразу после того как вспыхнула война, все были бы готовы к нему. Но ложная война внушила им такое же ложное чувство безопасности. Люди перестали носить с собой противогазовые маски и не обращали внимания на инструкции команд гражданской обороны, потому что считали, что они просто любят распоряжаться другими с чувством собственной значимости. Некоторые люди даже с трудом вспоминали, где находятся бомбоубежища. И Адель не думала, что в бомбоубежищах будет достаточно места для огромного числа людей, которым они будут нужны сегодня ночью.

Она, как и другие сестры, на самом деле была мало компетентна в обращении с такими ранениями: оторванные ноги, спины, полные осколков стекла, раздавленные конечности. Никакие уровни не подготовили их к этим страшным ранениям.

Мили бинтов, тонны ватных тампонов, марли и пластыря, пинты антисептика и галлоны воды становились алыми от крови. Спешно готовя пациентов к операционной, подставляя судочки кому-то, кого тошнило, накладывая жгут на рану, из которой угрожающей струей била кровь, все это время они пытались успокоить и утешить пострадавших.

— Куда нам идти? — жалобно спросила у Адель одна несчастная женщина с сильным ранением головы и с младенцем на руках. — Нашего дома больше нет, всех наших вещей, даже моих денег. Где мы будем спать? У меня даже нет сухой пеленки для малыша.