Секреты

— Ну почему бы нам пока что между делом не поиграть с парочкой неединственных?

Адель встала с кровати и подошла к куче одежды, которую они свалили на стул.

— Мистер неединственный обойдется платьем в полоску, — сказала она с усмешкой. — А ты так мила в своем изумрудно-зеленом, что на других девушек никто и смотреть не захочет.

Словно с большого расстояния, Майкл услышал голос Стена Бреннера, говорившего ему, что пора подниматься и что он принес ему чашку чая. Он заставил себя открыть глаза и увидел терпеливо стоявшего возле его постели своего ординарца. Майкл не мог поверить, что было уже четыре часа, ему казалось, что он только закрыл глаза.

— Ну хорошо, — сказал он. Он был не в состоянии ничего добавить, у него сильно обложило язык, и во рту стоял вкус виски от предыдущей ночи.

Он откинул одеяло и выбрался из кровати, протирая глаза, потом с благодарностью выпил горячий сладкий чай. Бреннер ушел, удовлетворенный, что тот наконец окончательно проснулся.

За десять минут Майкл помылся, побрился и собрался в столовую на завтрак. Он не хотел завтракать, в желудке, как обычно, крутило, но он знал по опыту, что его страх пройдет, как только оно кажется в кабине, и потом, вероятно, у него нескоро появится возможность что-нибудь съесть.

Остальные ребята из эскадрильи были уже в столовой, воздух был густым от сигаретного дыма, но они поприветствовали его только кивками. В такой ранний час никто не разговаривал. Майкл понимал, что, как и он, здесь каждый пытается взять себя в руки, зная, что сегодня будет еще один день, и старается не думать, сколько из них не вернется до вечера.

Было 28 мая, и сегодня, вероятно, повторится вчерашний день, они будут летать над Францией, пытаясь перехватить немецких бомбардировщиков, намеревающихся разбить английские и французские войска, отступающие к Дюнкерку.

Вчера Майкл сбил Me-109, но это был самый ужасный, один бог знает какой кошмарный день. Достаточно неприятное зрелище являли собой беспорядочные ряды солдат, пытавшихся дойти до пляжей Дюнкерка, откуда их должны были доставить домой, но внутри страны он видел огромные толпы людей, убегавших от немцев: женщины с младенцами на руках, малыши, хватающиеся за материнские юбки, мужчины, толкающие впереди себя тележки с пожитками. Им приходилось пробираться через изуродованные тела, сгоревшие машины, повозки и трупы животных, и Майкл был готов убить немецких пилотов, которые открывали огонь по невинным мирным жителям.

У «спитфайра» хватало топлива максимум на полтора часа. Двадцать минут до Франции, двадцать минут назад, и теоретически оставалось пятьдесят минут на то, чтобы атаковать немецкие самолеты. Но единственный способ разбить этих подонков был, если лететь на максимальной скорости более 300 миль в час, подобраться близко, расстрелять все боеприпасы, а затем стремглав умчаться, как летучая мышь из ада. Но на максимальной скорости двигатель Merlin буквально жрал топливо, и Майкл должен был учитывать, что должен оставить его достаточно для возвращения домой.

Четвертый вылет за день вчера был самым худшим. Небо было ясным, а в следующую минуту враги налетели отовсюду, было похоже, будто он влетел в рой ос Майкл погнался за одним самолетом, который был вдалеке от основной кучи, облетая его с разных сторон, чтобы сбить. Но вдруг его окружили — сверху, снизу и с обеих сторон. Он забыл надеть свой шелковый платок, и шею растерло в кровь, пока он пытался крутить головой, держась настороже. Он выстрелил в 109-й, который находился справа от него, и в другой, который был снизу, и быстро нырнул, чтобы ускользнуть от них. Он почувствовал резкую встряску, когда в него попали, и на несколько секунд подумал, что ему конец. Но было задето только левое крыло, и он умудрился взять себя в руки, ушел, сделав «бочку», и помчался назад в Англию. Он чудом умудрился дотянуть, планируя несколько последних миль, чтобы сэкономить топливо, а солнце так жарило кабину, что пот заливал глаза и он почти ничего не видел перед собой. Он был на волосок от смерти.

После чая и ломтика тоста Майкл присоединился к остальным. Их отвезли на летное поле, и у каждого в руках был парашют. Холодный, серый рассвет на летном поле. Тишина, но поле не было пустым — механики стояли наготове. Многие из них всю ночь провели за починкой и пригонкой самолетов.

Майкл много раз видел одну и ту же сцену, но она никогда не переставала волновать его. Ряд крепких маленьких «спитфайров» в утренней дымке был похож на свору собак, готовых к охоте. Сейчас стояла убийственная тишина, но через минуту, когда оживут и взвоют мощные двигатели и воздух пропитается запахом бензина и машинного масла, летное поле совершенно преобразится.