Секретарь посла

Я хотела броситься к нему на шею, хотела хотя бы подойти и укрыться в его объятиях, но вместо этого лишь осела на асфальт и разрыдалась. Страх того, что могло произойти, лился из моих глаз в три ручья, и я завывала в голос, пытаясь избавиться от картинок в своём воображении.

Не сразу я почувствовала пиджак Ника на своих плечах. Не скоро заметила его крепкие объятия. Его успокаивающий шепот медленно пробивался сквозь мои рыдания, а его лицо – с кровоподтеками и ссадинами – я и вовсе почти не видела из-за слез.

– Тише, тише, крошка, я с тобой. Всё позади. Эти уроды больше не тронут тебя, Лина, – нашептывал он, гладя меня по волосам и спине.

– Я так… испугалась, – заикаясь, ответила я.

– Да, крошка, – его ладони вытирали мое мокрое лицо. – Но теперь уже всё хорошо. Они ведь не успели ничего сделать?

– Нет-нет… Только платье, – всхлипнула я.

– Платье – это не страшно. Главное, что ты цела, крошка.

От этой заботы в его голосе я заплакала ещё сильнее. Мне было так жалко саму себя! Ведь стоило мне выйти через другой выход – и всё было бы хорошо! Меня бы не схватили грубые руки, не потащили бы за угол, зажимая рот и скручивая мое тело, не хохотали бы, щипая мое тело… А ещё я вдруг подумала, что будь моим водителем сегодня Мигель, то я могла бы и не дождаться помощи. Могла бы быть изнасилована в нескольких десятках метров от посольской машины. Могла бы быть убита совсем рядом с тем, кому и в голову бы не пришло обойти здание университета.

– Почему ты… решил обойти универ? – тихо спросила я, подняв глаза на Ника.

Он молчал целую секунду, пристально изучая мое лицо, а потом ответил:

– Ты не пришла вовремя. Я… волновался за тебя.

И столько значения было в этом его “волновался”, столько смысла, что я теснее прижалась к груди Ника, желая забраться к нему в самое сердце и там прийти в себя от случившегося.

Мы просидели так на старом потрескавшемся асфальте целую вечность. Сумерки плавно сменились ночной темнотой, а ближайшие фавелы в первые в жизни не пугали меня. Я знала, что этот парень рядом сможет меня защитить, что я в безопасности с ним – и это чувство было непривычным для меня. Я не испытывала его ни с кем другим и даже не думала, что у меня могла быть такая потребность в нем.

Было уже совсем поздно, когда Ник тихо предложил:

– Давай дойдём до машины?

Я кивнула, и он помог мне подняться. Его пиджак был мне слишком большим и в то же время – как раз настолько большим, чтобы дарить мне ощущение уюта. Мы шли, взявшись за руки, неспеша обходя здание университета, и я наслаждалась нашим тёплым молчанием, когда Ник вдруг выругался сквозь зубы.

– Что случилось? – я подняла на него встревоженный взгляд.

– Кажется, эти уроды прокололи колеса машины.

Так и оказалось. Все четыре колеса были порезаны ножами и сдулись, а сама машина хоть и закрыта, но исцарапана словно в отместку.

Ник хотел позвонить моему папе, но я убедила сообщить обо всем завтра, чтобы не волновать его на ночь глядя.

Оставив машину в одиночестве на парковке университета, мы побрели в сторону моего дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Путь был неблизким, и мы молчали, наслаждаясь звуками ночного города, его тёплым дыханием и особенно вкусными запахами. Я не знала, о чем думал Ник, но мне казалось, что мы оба словно растворились в окружающем нас городе, словно бы исчезли в нем, и любые слова и разговоры могли разрушить это приятное умиротворение.

Наша дорога пролегала мимо пляжа, и, не сговариваясь, мы свернули к океану. Шум волн и соленый воздух успокаивали, шепча что-то вечное прямо в наши сердца, и мы уселись на песок, глядя на мерное движение воды.

Ник обнял меня рукой, а я положила голову ему на плечо. Мы как будто стали одним целым, сидя на пустынном пляже, согреваясь одним тёплом и как никогда ясно ощущая весь мир, что сейчас расстилался перед нами.

Я почувствовала движение справа и повернула голову, чтобы уткнуться в блестящие в свете Луны глаза Ника. Он смотрел на меня как-то непривычно глубоко, словно внутрь меня, в самую мою душу, и мне захотелось впустить его туда, открыться ему, позволить ему быть там. И я медленно потянулась к его губам, а он – к моим.

Мы целовались – медленно, не торопясь, словно у нас было всё время вселенной. И от этого тягучего поцелуя всё внутри меня сладко сжималось, заставляя мурашки бежать по коже, заставляя пальчики на ногах поджиматься, заставляя дыхание углубляться. Стон сорвался с моих губ и тут же оказался выпит Ником. Ладони сами собой уцепились за его рубашку, и пальцы принялись расстёгивать пуговицы. Руки парня стянули с моих плеч пиджак и осторожно коснулись края разрезанного платья и моей кожи, словно спрашивая разрешения, которое на самом деле не было ему нужно вовсе. Но я все же чуть отстранилась и, заглянув в тёмные глаза Ника, шепотом попросила то, что хотела:

– Люби меня.

***