Секрет лабиринта Гаусса

Подошел Петька, посмотрел на опухшее Шуркино лицо, на синие круги под глазами у Тани, на Тимкины потрескавшиеся губы и сказал самым бодрым голосом:

— Отдохнем. Я чувствую, еще немного и начнется отличный спуск. Как по ступенькам. — Петьку качнуло. У него закружилась голова. Но он не подал и виду. Молодцевато сбросил мешок и залез в тень под глыбу. Петьке сделалось плохо. Сдавило горло. Закачались перед глазами запыленные глыбы. Невыносимо захотелось пить. Вспомнил Байкал. Окажись он сейчас там, на берегу, выпил бы целое ведро. Петька лег на бок, и ему показалось, что он даже слышит журчание холодной воды.

Таня с Тимкой сидели под другой глыбой и видели, что Петьке совсем плохо. Вот он перевернулся на другой бок и беспомощно вытянул голову. Немножко отполз и опять лег. И вдруг сел.

— Ребята, там внизу вода. Послушайте.

Тимка, Шурка и Таня легли пластами, плотно прижались щеками к горячим плитам: буль-буль-буль. Сомнений не было, внутри скалы журчал ручеек.

Мальчики ползали на животах, выслушивали. Яснее слышалось в ямке под глыбой, куда ложился Шурка. Ударили по этому месту камнем, подземная пещера ответила гулким эхом.

Петька, Тимка и Шурка стали выгребать горячий щебень из-под камня. Выкинули большую кучу. Казалось, еще немного и покажется щель, через которую можно черпать котелком воду.

Яму под глыбой ребята вычистили до последнего камешка, но щели не оказалось. Лежали там толстые, скальные плиты. Расстроенный, Шурка отполз подальше и сел, и даже не стал смотреть в сторону глыбы. Тимка с Петькой колотили вдвоем тяжелым булыжники по плитам. Потом Петьку сменила Таня.

Встал на помощь Шурка. Втроем они подняли самый большой камень и ударили по плите. Камень раскололся надвое. Но и от плиты отлетел острый угол. Появилась небольшая щелка. Таня смогла втолкнуть туда только ладонь.

— Мальчишки, оттуда холодом несет. — Тимка лег на живот, но в щели было темно, и он рассмотрел всего лишь неровные стенки. Они шли в темноту, почти касаясь, друг друга.

Это была гранитная скала, лопнувшая тысячи лет назад. Потом, наверное, были еще землетрясения. Со временем трещину затянуло, покрыло щебнем и пылью.

Тимка отполз от щели. Сел. Опустил голову и сказал, еле ворочая распухшим языком:

— Воды здесь не добудем.

И не шевелился, как будто приготовился в такой позе умереть. Шурка и Таня тоже сидели оцепеневшие и безразлично смотрели на маленькую трещину.

Из пропасти, как из духовки, несло жаром. Копченое сало размякло и на мешке появились жирные пятна.

Петька, наконец, встал. Закачался. Но устоял. Опираясь рукой о глыбу, подошел к Тимке:

— Нельзя сидеть, Тимка! Давайте искать! Может, щель где-нибудь расширяется.

Тимка поднялся на колени. Растормошили Шурку. И поползли, часто прижимаясь щеками к камням.

Подземный ключ словно издевался над слабеющими ребятами. Он то журчал у самой поверхности, то пропадал совсем. Мальчики ползли, удаляясь все дальше и дальше от Тани.

У Петьки пошла из носу кровь. Тимка хотел встать, чтобы помочь Петьке, и не смог, подкосились ноги. И он упал навзничь. Шурка развернулся головой назад и лежа, как высушенный маленький краб, стал звать Таню. Хриплый голос звучал все слабее и слабее…

Он пришел в сознание от того, что кто-то обтирал ему лицо холодной тряпкой.

— Шурка, открывай глаза. Шурка, это я — Таня, я воды достала. Шурка, где Петька с Тимкой?

— Там, за камнями.

Таня побежала туда.

Петька с Тимкой в сознание пришли сразу, как только Таня коснулась их мокрой тряпкой. Шурку пришлось тащить к трещине волоком.

Здесь, у камня, лежала мокрая веревка, стоял котелок, полный воды. И легкий мотылек, поднятый сюда горячим воздухом, сидел на проволочной душке и хлопал синими крылышками. Таня напоила Шурку, передала котелок Тимке.

— Пейте всю, я не очень хочу.

Утолив жажду, легли в тени. Таня стала рассказывать, как ей удалось достать воду.

— К веревке я привязала, мальчишки, Тимкино огниво и стала опускать в трещину. Хотела посмотреть, далеко ли до воды. Опускаю, опускаю и чувствую, что веревка тяжелеет. Вытащила ее, а она мокрая, вода с нее течет. Выжала ее в котелок, выпила, а потом давай опускать да выжимать, косынку намочила и за вами пошла.

Слушая Таню, мальчишки блаженно улыбались.

Откуда-то появился шмель. Дал в воздухе несколько кругов и спикировал на мокрую веревку. Зашевелил усиками. И тут же прожужжало еще шесть шмелей. Сходу они впились в веревку и сидели на ней, как желтые пулеметные пули крупного калибра.

— Оклемались малость, теперь водички и сами добудем, — Шурка встал, бесцеремонно разогнал шмелей и стал опускать веревку в щель. У него набралось полкотелка. Он уже хотел ее выпить, но подскочил Тимка.

— Хватит тебе, сдохнуть хочешь, что ли?

— Я самую малость. Я опять хочу. Сильно хочу пить.

Шурке действительно делалось плохо. Руки у него задрожали, на лбу выступил пот. Его стало тошнить. Он лег на живот, застонал. На руках и шее кожа покрылась пупырышками… Тимка испугался и стал совать ему котелок:

— Пей, Шурка!

— Не давай! — закричал Петька. — Помереть он может. Голову мочить надо.