Секира и меч

Глеб не ошибся. Скоро он увидел Фому — самого старшего брата. Тот торопливо шел полем, настороженно оглядывался. Видно, много чего хотел сказать — очень поспешал старший брат.

Еще издали он крикнул:

— Хорошо, что ты пришел, Глеб. Есть к тебе разговор.

Глеб улыбнулся:

— Радостно слышать, что братья вдруг вспомнили обо мне.

Но Фома не улыбнулся в ответ, смотрел с укором:

— Ты, Глеб, рано радуешься! Если б знал, что тут творится, не улыбался бы.

Глеб пожал плечами:

— Вижу — на месте Сельцо. Что ж еще!..

Брат остановился на некотором отдалении: руки не протянул Глебу, не обнял его, не сказал приветливого слова. А сразу повел такие речи:

— Ты, Глеб, там где-то начудил, убил, верно, кого-то. А мы, получается, за то в ответе. Мстислав послал по деревням Корнила с войском. Тот всех трясет и приставляет нож к горлу и спрашивает: «Где Глеб?..». Особо нам с братьями досталось. Все вверх дном перевернули. Кирилла и Андрея даже избили. И всех нас грозился Корнил вообще убить, если не скажем, где ты, Глеб, прячешься…

— И что же? — спросил Глеб.

Фома чуть не в мольбе протянул к нему руки:

— Глеб! Пойди к Мстиславу и повинись. А то сразу к князю Владимиру пойди. Давно намекает старый князь, что хотел бы видеть Воина в своем войске… Старый Владимир пожурит и простит… Сдайся им, Глеб! Не надо никому мстить. Этим уже ничего не изменишь. Отца с матерью из могилы не поднимешь. Нам только испортишь жизнь. Да и сам где-нибудь голову сложишь по-глупому…

Глеб не смог скрыть обиды:

— Да, нелегко приходится Воину одному! Кабы были у него братья, все бы сложилось иначе. Но у Воина на беду — сплошные сестры!

Фома досадливо скривился:

— Ты, Глеб, в словах не витийствуй. Меня словами не прошибешь. Я пожил уже и многому знаю цену. Согласен, мужество твое дорогого стоит. Но ведь платить-то, выходит, нам. Ты начудишь и спрячешься, а мы, братья твои, все время на виду, — и он опять просил чуть не слезно: — Пойди к Мстиславу, брат, повинись. Корнил говорит: ждет тебя Мстислав…

— Ждет топор на плахе, — жестко усмехнулся Глеб.

Но Фома не отступался:

— Подумай о нас, брат! Ты один-одинешенек, а у нас чада малые… Корнил грозит: выведу Аскольдово племя!..

— И выведет, — кивнул Глеб. — Он начал с Аскольда.

— Брат, не слушай людей. Не убивал Корнил Аскольда. А вот ты убьешь нас руками Корнила…

— Чего вы достойны, то и получите! Разве это такая премудрость, чтоб ее в твои лета не понимать? — Глеб уже начинал злиться. — Я пришел сказать, чтобы вы не держались за Сельцо. Все бросайте, с места снимайтесь и идите к старому Владимиру под крыло. А лучше — еще дальше! Ибо смерть родителей не отмщенной я не оставлю. Получат свое и Корнил, и Святополк, и молодой князь. Они — убийцы!

— Брат, ты сошел с ума, — совсем сник Фома. — Поднимать руку на Мстислава! Да ведь старый Владимир тебя раздавит, как вошь. И нас заодно. Изведет, подрубит Аскольдово древо… Лучше смирись. Хватит крови!..

Глеб покачал головой с сожалением:

— То не нам с тобой решать — достаточно ли крови. Ко мне дважды являлся отец. И всякий раз он подталкивал к мести…

— Отец был воин. И ты — воин. А мы — пахари. Дайте же нам спокойной жизни! Не то…

— Что — не то? — удивился Глеб. — Ты, пахарь, мне угрожаешь.

— Я пытаюсь образумить тебя.

Здесь Глебу почудилось, что некий шорох раздался позади него. А в глазах Фомы он увидел испуг.

Взявшись за рукоять меча, что висел на поясе, Глеб резко обернулся. За спиной у него стоял Волк. Волк испытующе смотрел на Фому.

— Вот как! Это ты!.. — Глеб отпустил меч. — Теперь мне понятно, отчего в Сельце волнуются собаки.

Фома спросил:

— Кто это?

— Это — Волк. Мой побратим.

Фома с осуждением покачал головой:

— Ну и побратимы у тебя. С такими лютыми глазами. Не удивительно мне, что такие у тебя и дела.

Волк сказал:

— Может, не мое это дело, но пока вы тут разговариваете, братья, какие-то люди стягивают вокруг вас кольцо.

— Что еще за люди!.. — разозлился Глеб и выхватил из-за спины секиру.

Фома сказал:

— Бросай секиру, Глеб! Считай, мы тебя поймали. Мы хоть и пахари, а всегда сумеем обмануть Воина. И не станешь же ты в самом деле рубить головы родным братьям!..

Глеб оглянулся. Он увидел, что все его братья один за другим выходят из-за деревьев. А в руках у братьев Глеб увидел дубье. И дубьем этим Аскольдовы дети поигрывали очень красноречиво.

— Вот так дела!.. — хмыкнул Волк. — Впрочем видеть мне доводилось не раз, как идет брат на брата. Но я-то здесь при чем?

— Ужели испугался? — усмехнулся Глеб. — В моих ушах еще звучат твои слова о волчьих зубах, что будут не лишними в драке.

— Зубы — зубами! — оглядывался Волк. — Но ведь и про шкуру забывать не надо. А братцы твои, посмотри, как один, крепыши!..

Глеб и Волк, как настоящие побратимы, стали спиной к спине.

— Драться — так драться, — воскликнул Глеб. — Во всяком случае нескучно время проведем… Эй, Волк! У меня есть секира. А ты возьми мой меч.

— А зубы на что? — прорычал, распаляясь, Волк и ощерился.

Фома, увидев острые красивые зубы Волка, побледнел. Фома был явно не воин.

А Волк все же взял предложенный меч.

Глеб сказал, обращаясь к братьям: