Сейф

Доходы Виктора Павловича росли пропорционально его уверенности в себе. Заняв должность три года назад, когда он был еще просто Виктором, он действовал с необычайной осторожностью, что по своей неопытности отказывал даже тем, кому отказывать было нельзя. Это породило слухи о том, что Министерство встало поперек бизнеса и не даёт ему развиваться. Ропот дошел до самых верхов. Служащие начали коситься на Виктора, а тот, словно ничего не замечая, пытался осознать свое положение, и вдруг получил вызов от старого и дремучего чиновника – Аркадия Владимировича, по кличке "Дед". Виктора Павловича уведомили, что Дед ждет его в своем кабинете для дружеской беседы. Об Аркадии Владимировиче ходили легенды. В министерстве не было такого чиновника, кто бы пришел на службу раньше, чем он. Это был самый настоящий антиквариат, кладезь мудрости и опыта, накопленного в недрах ЦК КПСС чуть ли не с момента его основания. Говорят, Аркадий Владимирович не застал разве что Царя, а если и застал, то младенцем.

Виктор, как и полагается, долго готовился к такой встрече. Распотрошив шкаф, он достал самый лучший костюм и приказал жене утюжить его так, чтобы на нем не осталось места ни для единой складочки. Галстук сменялся один за другим в поисках нейтрального решения – красные оттенки казались вызывающими, черный цвет траурным, и, в конце концов, Виктор сошелся на темно-синем, ничем не примечательном украшении, гордо повисшем на толстой шее.

Виктор по-всякому представлял разговор, но в итоге все произошло именно так, как и произошло.

Дед не церемонился, а сразу начал с разбора полетов. Кивнул Виктору на место за языком стола, сам развалился в огромном кожаном кресле, о котором говорили, будто оно было куплено сразу после развала советского союза и с того времени не менялось, а лишь ежегодно обтягивалось новой кожей. Это же касалось и остальной мебели, и даже некоторых канцелярских и прочих предметов чиновничьего быта. Так что, войдя в кабинет Аркадия Владимировича, можно было ощутить себя в паноптикуме.

– Ты что творишь? А? – сложив треугольником густые брови, спросил Дед. Половина его лица была спрятана за большими очками с толстыми диоптриями, которые делали глаза Деда огромными. В них Виктор смотрел со страхом и обожанием, словно перед ним сидел кумир, о встрече с которым он давным-давно мечтал.

– Ты что же, фраерок, творишь? – спросил Дед еще раз и замолчал, заставляя Виктора нервничать. Он почувствовал, как дедовский рентген ковыряет в его душе, пытаясь определить всю подноготную молодого чиновника. Со страхом и трепетом Виктор ожидал вердикт. Лицо деда застыло в угрожающей маске, но спустя полминуты расслабилось, морщинки на толстом лбу разгладились и весь он пришел в добродушное настроение.

– Вижу, ты по неопытности воду мутишь, а так парень наш. Верно?

– Так точно, – ответил Виктор, восприняв слова Деда, как зелёный свет для своей дальнейшей карьеры.

– Я тебе один раз коротко и ясно объясню, а ты, если не тупой запомнишь. Вот есть механизм – Министерство, у него есть элементы, в нашем случае это мы, понял?

– Понял, – быстро ответил Виктор, а тот продолжил философским тоном, словно Сократ, раскрывающий перед Платоном тайны мироздания.

– Чтобы механизм не заржавел, элементы его надо смазывать маслом, в нашем случае деньгами. Понял?

– Понял.

– А механизм большой, государство масла на всех не напасется, понял?

– Понял.

– Так что, ты там смазывайся как-нибудь аккуратненько и не спеша, да не забывай маслом делиться с механизмами постарше, иначе все заржавеем, и механизм клина словит, понял?

– Понял, – ответил Виктор и не смог сдержать улыбку от того, что сам Дед раскрывал перед ним секреты чиновничьего мастерства. И как ловко он сравнивает министерство с механизмом, себя с элементом. И впрямь, думал Виктор, все мы есть элементы единой могучей системы под названием Родина, и мы просто не имеем права дать ей, как подметил Аркадий Владимирович – заржаветь. Ни в коем случае. Будем смазываться, будем смазываться обильно, так чтобы масло текло во все стороны, когда наш могучий механизм работает.

– Вот и славно, тогда иди. А нет, стой, у тебя ведь нет ещё клички в Министерстве? А традиции нарушать нельзя. У каждого должна быть кличка. Мой дед еще клички раздавал. Думаешь, откуда у Иосифа Виссарионовича прозвище?

– Да Вы что?

– Вот-вот, – с гордостью сказал Аркадий Владимирович. – А, ты думал. Так заведено с незапамятных времён, понял? Хочешь быть знатным чиновником, имей кличку.

Дед, скрестив пальцы, положил руки на грудь и с хитрым прищуром сказал:

– Будешь Шустрым, понял?

Виктор автоматически сказал:

– Понял, – но сам не понял ничего, какое отношение к нему имеет слово "шустрый"? Слово не самое хорошее, а скорее смешное. А он бы не хотел, чтобы над ним смеялись. Но спорить на этот счет с Аркадием Владимировичем не стал. В конце концов, со стариками спорить нельзя.

Дед кивнул на дверь.

– Можешь идти, Шустрый, и не забывай моего напутствия. Механизм должен работать любой ценой. Понял?