Сейчас и навечно

– Десять недель, – сообщила Зельда. – Мы не собирались рассказывать до шоу, но кое-кто, – она бросила салфетку в Бекетта, – не умеет хранить секреты.

Беккет сложил руки.

– А что мне делать? Я чертовски счастлив, чтобы держать это в тайне.

– И правильно. Я так счастлива за вас обоих, – сказала я.

Я поболтала с ними еще немного, а затем вернулась на свое место, раскрасневшись от счастья. Сойер смотрел на меня через стол с выражением на лице, которое я никак не могла определить.

– Это такая чудесная новость, не так ли?

– Еще какая, – кивнул он.

Заказы на еду были приняты, и за столом снова зазвучали разговоры и веселый смех. Оливия развлекала всех своей способностью считать до двадцати и декламировать алфавит. В какой-то момент Сойер пересел к моему отцу, и они завели разговор, обсуждая бизнес моего папы и работу Сойера на судью Миллера. Конечно, Сойер с огромным успехом сдал адвокатский экзамен и набрал 1990 балов из 2000. Он скромничал, но черт возьми, я так им гордилась. А еще я гордилась собой за то, что находилась здесь. За то, что дожила до этого момента, вместе с этими людьми, которых любила больше всего на свете.

Взглядом я нашла Макса и внимательно посмотрела на него. Мне не требовалось говорить. Он кивнул один раз и понимающе улыбнулся.

Когда нам предложили десерт, Сойер вернулся в свое кресло напротив меня.

– Ты сегодня такой тихий, – сказала я, наклоняясь к нему и беря его за руку. – Все хорошо?

– Все идеально, – он кивнул.

От десерта я отказалась. Последнее, в чем я нуждалась перед выступлением, это резкий скачок инсулина.

– Ма! Эй, мама, – крикнула через весь стол Карла. – Тебе придется разделить со мной этот тирамису. Я не справлюсь в одиночку.

– Где мама? – спросила Оливия.

– Что такое, милая? – Карла склонилась к ней, помешивая кофе.

– Где мама?

– О, это моя мама. – Карла указала ложкой на маму. – Вон там мама.

– Ох, – добавила Оливия и посмотрела прям на меня. – Это моя мама.

За столом воцарилось молчание. Я почувствовала, как тепло разливается по всему телу, словно на меня внезапно упал солнечный луч, озаряя все вокруг золотом.

Мой взгляд перескочил на Сойера. Он издал короткий, недоверчивый смешок, но улыбка расплылась по его лицу.

– Что ты сказала, дорогая? – спросил он Оливию.

– Мама. – Оливия снова указала на меня маленьким пальчиком, перепачканным в шоколаде. – Дарлин – моя мама.

Она сказала это так, словно это был всем известный факт, и вернулась к поеданию своего торта, совершенно не замечая всеобщее удивление и поддразниваний, которые прокатились по столу.

Эбботы смотрели на меня с удивлением, и меня сковал страх: их огорчило то, что Молли не может разделить с нами счастье, что Оливия отдала ее статус кому-то другому. Мне.

– Я не говорила ей… В смысле, она никогда не называла меня так раньше.

Я затаила дыхание, пока они оба не рассмеялись, а Элис не прижала руку к своему сердцу.

– Все в порядке, – сказала она. – Немного больно, но в тоже время это кажется правильным. Это важно для тебя?

– Да, – кивнула я со слезами в глазах.

– Ох, Дар, – прервала торжественный момент моя сестра. – Мама. Ты готова к этому?

Джексон оказался менее деликатен. Он разразился громким смехом и захлопал в ладоши.

– Так держать, Ливви! Дай пять.

Он потянулся через стол, чтобы похвалить двухлетнюю девочку, но Генриетта отмахнулась от его руки.

– Тише ты. Это такой личный момент, ты не имеешь право прерывать.

Слово Генриетты было законом, и все вернулись к своими делам.

Джексон хихикнул и подмигнул мне, но мне смеяться совсем не хотелось. Я наклонилась поближе к Сойеру.

– Я не говорила ей ни слова, честно. Она всегда называла меня только Дарлин, я…

– Все в порядке, – сказал он со странной улыбкой на губах. – Мы живем вместе. Тот факт, что она привяжется к тебе еще больше, был неизбежным.

– Я понимаю, но вдруг ты не хотел путать ее…

– Дарлин, – повторил Сойер. – Все хорошо.

Я кивнула и выпрямилась на стуле, и прекрасное чувство, которое я испытала после слов Оливии, угасло, а желудок скрутило в узел.

Последнее время Сойер вел себя странно. Он много думал, разговаривал редко, не как обычно. А сегодня он и вовсе был тихим и сдержанным. Пока остальные наслаждались десертом и кофе, я прокручивала в голове последние несколько дней, пытаясь понять, что могло пойти не так. Снова и снова возвращалась к мыслям, поскольку этот год был невероятным.

Мне удавалось находить ведущие роли в небольших шоу, одновременно подрабатывая в спа. Теперь же я получила маленькую роль в действительно грандиозном мюзикле. В тот день, когда я поделилась этой новостью с Сойером, в его глазах заискрились искренняя радость и счастье за меня, что подарило мне не меньше эмоций, чем сама роль.