Сеятель снов

Джереми поднялся на онемевшие ноги и поспешил в комнату Джейн. Пробегая мимо спальни близнецов, он прислушался, но не уловил ни звука. Гром в гостиной стих, хотя Бозуорт ещё был там, Джереми слышал его голос. Пробравшись в спальню Джейн, он сразу ринулся к тумбочке возле кровати. Открыв ящик, он не увидел никаких таблеток. В глаза бросилось старое затёртое портмоне из коричневой кожи. Он подумал, что таблетки могут быть внутри и открыл портмоне, там лежали фотографии. Их было всего три: с первой – старенькой чёрно-белой фотокарточки на Джереми смотрели две весёлые девчушки, одна постарше – лет восьми улыбалась ему открытой озорной улыбкой подрастающей вертихвостки, вторая – совсем ещё ребёнок хохотала во весь рот, отважно демонстрируя миру отсутствие четырёх молочных зубов; чуть запрокинув головку назад, она крепко обнимала одной рукой девочку постарше, а вторую вскинула вверх, словно приветствуя небеса. Со второй фотографии на Джереми смотрела молодая девушка с глазами цвета плодов тернослива, густыми каштановыми волосами, заплетёнными в аккуратную косичку, она обворожительно улыбалась, чуть склонив голову на бок; Джереми узнал хохотунью с первого снимка, хотя, никто другой не узнал бы. Рядом с ней, приобняв её за талию, стоял высокий мужчина, он был очень хорош собой, молод, как и девушка, смотрел он не в объектив, а на неё; молодые люди стояли в тени широкого сикомора, за которым виднелся викторианский особняк с отделкой из светлого камня. С третей фотографии на Джереми смотрела Джейн, по бокам от неё, прижавшись к складкам её строгого платья, стояли маленькие Джо и Уилл, один улыбался во весь свой беззубый рот, второй отрешённо смотрел в объектив пустыми синими глазами. Джереми вернул две фотографии на место, а третью – самую старую и мятую, с маленькой хохочущей Джейн положил в карман джинсов. Он нашёл таблетки не в первом, а во втором ящике и поспешил обратно к Джейн.

Она уже поднялась с пола. Узкое стрельчатое окно было приоткрыто, а ветер и дождь жадно кусали и лизали кожу на её высохшем лице. Джереми захотелось схватить её за край платья и бежать прочь из этого дома, бежать и не оглядываться, наплевать на вещи и чемоданы, наплевать на грозу, и это было бы самым правильным их поступком. Глядя на её силуэт у окна, он видел нечто хрупкое, готовое вот-вот рассыпаться на кусочки, превратиться в песок, утечь сквозь пальцы, оставив после себя лишь старенькую измятую фотокарточку в его кармане.

Он протянул ей пузырек с таблетками, и она поблагодарила его. Приняв сразу две пилюли, Джейн прикрыла окно и взглянула на Джереми:

– Ты не мог показать мне более приятный сон? – саркастично спросила она.

Джереми пожал плечами:

– Приятные сны расслабляют, и человек не борется. Вам нужно было справиться с приступом, а не поддаться ему.

Джейн улыбнулась и вновь посмотрела в окно:

– Тебе нравится ковыряться в людских воспоминаниях? Зачем тебе это?

– Мне незачем, я просто вижу сны, и показываю сны, потому что могу.

– Песочный Джереми, – тихо промолвила Джейн. Затем усмехнулась с тихонько запела.

«Песочный человек, пошли мне сон,

Пусть он будет самым прекрасным из всех, кого я знала,

С губами, что розы и цветки клевера,

Скажи мне, что больше не будет одиноких ночей.»¹⁰

– Последнюю строчку спели неправильно, – сказал Джереми, обескураженный и сбитый с толку.

– Я знаю.

Ветер за окном немного успокоился, давая передышку несчастным деревьям, ливень перешёл в обычный дождь, но небо оставалось тёмным – настоящая буря ещё впереди.

– Ошибкой было приезжать сюда, – сказал Джереми, оборачиваясь назад, чтобы убедится, что близнецы всё ещё в своей комнате и не слушают их.

– Точно, – безучастно ответила Джейн.

– Мы можем сесть на поезд и поехать в Лондон прямо сейчас. Соберём вещи и …

Он не успел договорить, она отрицательно покачала головой.

– Это неправильно, Джереми. Мы здесь гости, нас ждали и готовились к нашему приезду, к тому же завтра твой день рождения, и миссис Уитл приготовила для тебя сюрприз. – Джейн невесело улыбнулась. – Хотя, теперь это не такой уж и сюрприз, правда? Извини, мне стоило молчать.