Седой

Виктор и Мона стояли в самом сердце столицы на королевской площади перед огромными дворцами правителя всего Останда. Дворцов было целых три, и они были отделены от площади высокой оградой и рядами аккуратно подстриженных деревьев. В ограде имелись громадные кованые двустворчатые ворота с богатым позолоченным орнаментом. На воротах замер караул из стражников в блестящих металлических латах и глухих шлемах, напоминающий внешним видом и неподвижностью роботов. В руках они сжимали вертикально поставленные пики с треугольными цветными флажками у наконечников. На площади было много народа, но к караулу никто не приближался. Не стали этого делать и Виктор с Моной. Уж больно грозно выглядела стража. Кроме пеших стражников и вдоль ограды дворцов и по самой площади иногда неторопливо проезжали парами вооруженные всадники.

Слева от дворцов на площади стоял высоченный собор Авра и Уры. Чтобы посмотреть на его вершину приходилось запрокидывать голову. Собор был великолепен и захватывал дух. Своим размером и архитектурным решением он нисколько не уступал земным соборам, а многие из них превосходил. Широкая лестница полная верующих людей вела к узорчатым бронзовым дверям. Собор опоясывали гранитные колоны сверху и снизу окольцованные бронзой. В многочисленных нишах прятались мраморные скульптурные группы. Венчал собор золоченый купол, идеально смотрящийся на фоне голубого неба. С самого верха собора сорвалась стайка белых голубей превращая все в идеальную религиозную картинку.

- Ох, как красиво-то, — не удержался от комментария Сомов, — Прямо так и хочется сказать — верую.

Богобоязненная Мона испугано толкнула его локтем в бок. Она знала о легкомысленном отношении своего избранника к религии и, наверное, это было единственное, в чем их мнения расходились.

- Не говорит так рядом с храмом. Авр может рассердиться. Уйдем отсюда.

Она потянула Сомова в сторону.

- Ой, смотри. Там кого-то казнили. Как интересно. Пойдем, ближе посмотрим.

Виктор досадливо поморщился. Уж лучше было бы посетить храм и ознакомиться с его внутренним убранством, чем разглядывать чьи-то части тела. Но его уже тянули за руку к помосту, установленному здесь же на площади. Помост оказался не наспех собранным сооружением, а постоянным местом развлечений сколоченным из старых потемневших от времени досок. Судя по отвратительному запаху около помоста, казнь свершили явно не сегодня. Как было заведено на длинном шесте торчала отрубленная голова казненного, а надпись на пояснительной дощечке гласила, что при жизни негодяй промышлял воровством. Не слишком ли суровое наказание для простого вора, удивился Сомов, или это был не совсем простой вор? Несмотря на ужасную трупную вонь, вокруг шеста с насаженной головой околачивалось много праздного народа. Среди взрослых были и дети. Им тоже было любопытно. Мона, как и другие с жадным интересом рассматривала отсеченную голову. Виктора это покоробило, а потом ему стало жаль девушку. Несмотря на все его влияние, Мона продолжала оставаться всего лишь дитем своего времени. Времени грубого и жестокого с неприкрытыми худшими человеческими страстями и пороками.

Сомов посмотрел на отрубленную голову с тусклыми стеклянными глазами, по которым ползали жирные зеленые мухи, а потом на сверкающий золотом купол храма в лазурном небе. Эмоции куда-то ушли и теперь он как-то по-новому увидел мир Осаны. И сверкающая золотом мишура храмов и выставленные напоказ протухшие человеческие останки не были противоположностями, они были единым целым этого мира. И это новое понимание что-то в очередной раз изменило внутри Сомова.

Вик обнял Мону одной рукой за плечи.

- Ну, насмотрелась? Тогда пойдем, поищем харчевню. Я проголодался.

- Пошли, — согласилась девушка, — Жаль только, что саму казнь не удалось посмотреть.

- Действительно, — насмешливо согласился с ней Сомов, — но ты не расстраивайся, насмотришься еще. Я так полагаю, что головы здесь рубят регулярно.

После весьма недурного обеда они продолжили экскурсию по Маркатану. Прогулялись по набережной до порта, где было тесно от кораблей и лодок, и где вода в реке пахла рыбой и нечистотами. Посетили железнодорожный вокзал к неописуемой радости Моны. У нее обнаружилась болезненная слабость к гигантским паровым машинам. Впрочем, и Виктора парка не оставляла равнодушным. Специально дождались отправления парки с вокзала и проводили уходящий поезд завистливыми взглядами. Не обошлось, конечно, и без женского шопинга по всевозможным и многочисленным лавкам. До самого вечера они гуляли по городу и вернулись в цирк очень усталые, но довольные и полные впечатлений и покупок.

Сомов блаженно вытянул гудящие ноги и разлегся на узкой лежанке в своем фургоне, а Мона умчалась хвастать обновками перед своими подругами. Оставшись один, Виктор предался своим мыслям и планам на будущее.