Седой

Сомову в это время было не до проблем Эргиса, у него возникли свои трудности в жизни. Мало того, что отношения в коллективе у него сложились не очень дружественные, кое с кем они стали носить напряженный характер. Началось все с того, что на него положила глаз кухарка. Бойкая бабенка по имени Палла, обладающая весьма пышными телесами, сначала подкармливала Виктора разными вкусностями и делала прозрачные намеки, а потом прижала в тесном уголке к стенке своей огромной грудью и принялась откровенно домогаться. Сомов сумел вырваться и избежать физического контакта с необузданной любвеобильной кухаркой. Нельзя сказать, что Палла была женщиной слишком не красивой, но она была, что называется на любителя, в число которых Сомов не входил. Простить обиду в виде отказа женщина не смогла или не захотела, и питание Виктора резко ухудшилось, а случайные встречи наедине грозили перерасти в насилие со стороны поварихи. Женщина она была не только большой массы, но и достаточно сильной и Сомов как мог, старался держаться от нее на расстоянии. Ситуация усугублялась еще и тем, что до недавнего времени у нее были отношения с домоправителем, а с появлением в доме молодого симпатичного раба эти отношения сошли на нет. Домоправитель быстро пронюхал, в чем причина такой перемены в его отношениях с кухаркой и естественно виноватым во всем происходящем стал считать Сомова. В итоге два человека в доме затаили на него злобу и выплескивали ее при каждом удобном случае. Впрочем, кухарка иногда меняла гнев на милость, становилась ласковой и заманивала Виктора к себе на кухню предлагая отведать какое-нибудь удачно приготовленное блюдо, а готовила она действительно профессионально и очень вкусно. Сомов уже недоедал, а тут еще дразнили аппетитные запахи из кухни и он начал задумываться, поглаживая урчащий живот — а не согласиться ли с предложением кухарки, от одного раза с него не убудет. Смущало только то, что он не был уверен насчет удачной близости с Паллой. Уж больно она была не в его вкусе и не его размера. Да и одним разом кухарка с ее горячим темпераментом вряд ли бы не ограничилась. Вот и приходилось пока голодать, терпеть ругань в свой адрес, а иногда и уворачиваться от брошенных в него грязных тряпок или предметов кухонной утвари.

Разозленный домоправитель пошел еще дальше и, однажды придравшись к какой-то мелочи даже попытался наказать Сомова телесно. Такой же толстый боров, как повариха и видимо откормленный в лучшие времена их совместной жизни он не рискнул справиться с рабом самостоятельно, и призвал на помощь сторожа. Сторож Таумон, бывший солдат, старый, но еще крепкий мужик, разобравшись, в чем дело и не видя особой вины Сомова, отказался помогать домоправителю в его гнусном деле. Старый солдат, пожалуй, остался единственным человеком, который относился к Виктору если не доброжелательно, то хотя бы по-человечески. На какое-то время экзекуция была отложена, но домоправитель не собирался прощать Виктора, и ждал любой малейшей провинности с его стороны, чтобы донести об этом хозяину. Угроза расправы висела над головой Сомова, и приходилось вести себя очень осмотрительно. А когда его никто не домогался и не придирался чтобы наказать, Виктор залезал на чердак, заваленный пыльным хламом, прижимался спиной к теплой кирпичной трубе и тихо наигрывал на гитаре.