Седой

Игра расстроилась, молодежь хихикала, музыканты постарше пребывали в шоке, а Обост обиделся и дулся на Виктора весь оставшийся день. Но такие легкомысленные выходки с гениальными музыкальными произведениями только подчеркивали превосходство Сомова над остальными. А огромное количество его поклонников являлось еще одним тому подтверждением. Конечно, были почитатели творчества виртуозной игры и у скрипача, были поклонники у Сулы, которых она почему-то тщательно скрывала, а что до дочери Обоста так ее воздыхателей больше интересовало то, что у девушки находилось под юбкой, чем ее музыкальные способности. Сомов же привлекал публику своим талантом — неподражаемым хриплым голосом и удивительными песнями, которых у него было немереное количество. И пусть эти произведения были не его, а большей частью переводами стихов Высоцкого, но когда он брался за их исполнение, то вкладывал в каждую песню всю свою душу. Из того, что исполнялось на сцене «Трюма» наиболее тепло слушатели принимали именно песни Владимира Семеновича. Скорее всего, потому, что они хоть немного, но походили на те баллады, к которым была привычна местная публика. Оставалось только благодарить отца, который обожал песни Высоцкого, и Виктор невольно с самого раннего детства слышал их столько раз, что сейчас без труда мог вспомнить большинство песен. Произведения других авторов воспринимались публикой пока с трудом, ну не понимали жители Маркатана, как песня может быть без начала, конца, а иногда и без смысла. Даже повторяющийся припев вызывал у многих удивление. Сомов учитывал этот нюанс и тщательно подходил к выбору репертуара. Например, «Яблоки на снегу» изначально были обречены на провал, и тратить время на их перевод было бессмысленно.

Популярность таверны росла с каждым днем и по вечерам она уже не вмещала всех желающих. А на мостовой рядом с таверной все чаще стали парковаться паровые автомобили, на которых приезжали молодые отпрыски очень и очень богатых родителей, возможно даже магистров. Не без подсказки Сомова Карс ввел в заведении предварительную запись и забронировал пару столиков на всякий случай, чтобы не оскорбить отказом какую-нибудь важную персону. Испытательный срок истек и закончился подписанием постоянного договора. Виктор пошел еще дальше и предложил Карсу проводить по ночам персональные творческие встречи с Элвисом Пресли, где был бы минимум еды и напитков, но максимум мест и платный вход. Одну такую ночь в неделю он мог себе позволить. Более того, ему очень хотелось петь для тех, кто приходил специально его послушать, а не набить себе брюхо. Рук, когда речь зашла о платном входе, идею горячо поддержал, поспорив лишь о процентах причитающихся ему как владельцу помещения.

Ночные встречи проходили в дружеской атмосфере, где Виктор больше общался с жителями Маркатана, чем пел. Ему кричали с мест, обращались по имени, обменивались шутками и почтительно затихали, когда он брался за гитару.

Одновременно Сомов продолжал экспериментировать со своей группой, пробуя различные комбинации музыкальных инструментов и меняя исполнителей песен. Все чаще солисткой становилась Сула, несколько раз выступили бывшие беспризорники с песнями «Ласкового мая», а однажды на сцене появилась озорная девчонка Еала с песней «Пропала собака». Публика неоднозначно принимала все эти эксперименты, а вот Рук, увидев свою маленькую девочку в качестве солистки, растрогался до слез и до бутылки самого дорого элитного вина, которую они распили ночью после закрытия таверны вместе с Сомовым.