Седна

— Ли… Лилиан, — с трудом ответила старуха и подошла к путникам, прежде чем без чувств упасть к ним под ноги.

— Знаешь, — буркнул пилот, взглянув на Седну. — А ведь будет что вспомнить и рассказать внукам, верно?

Лейла очнулась лишь через четверть часа, хотя парализующее действие стрелы было рассчитано на гораздо меньшее время. Может, всему виной была полнейшая неспособность девушки противостоять вообще какой-либо напасти? Всё дело в её настрое?

Обоих путники затащили внутрь авианосца, уложив на ровном листе покрытого пластиком металла. Старуха, назвавшая себя Лилиан, во что Ник отказывался верить, практически не дышала, лишь изредка вздрагивая от коротких конвульсий. А когда пришла в себя её дочь, то тут же начались крики и неуместные угрозы:

— Ублюдок! — закричала федералка. — Да я… да мы такой путь проделали, чтобы просто узнать, куда ваше величество изволило направиться, а ты сразу стреляешь! Ублюдок! Убью!

И, в доказательство своих слов, девушка резко вытащила из кобуры пистолет, ствол которого был сразу же направлен в сторону Ника.

— Из-за тебя я потеряла драгоценные минуты. И я не…

Кулак Седны со всего размаху врезался Лейле чуть выше виска. Девушка, забавно ойкнув, тут же свалилась на колени, выронив оружие и схватившись за голову обеими руками.

— В следующий раз вырву глаза, — пригрозила Седна. — А теперь рассказывай всё, да поживее.

— Тебе легко угрожать! — завопила Лейла. — У тебя ведь нет на руках умирающей матери!

— Она не твоя мать, — невзначай заметил пилот.

— Моя. И это не обсуждается! И ей нужна помощь… я не знаю, что с ней происходит.

Ник склонился над лежащей без сознания женщиной и задумчиво почесал подбородок:

— Похоже, я знаю, в чём дело. Твоя «мамуля» больше всего на свете боялась то ли умереть от старости, то ли страшилась одной мысли о преклонных годах своей жизни.

— О чём ты говоришь?.. Я… она просто стала меняться на глазах! Наш корабль разбился в какой-то лесной глуши, и, очнувшись, я первым делом увидела изрезанное морщинами и покрытое огромными волдырями мамино лицо. А потом, когда мы вышли на какую-то дорогу, я стала замечать, что мама стареет на глазах! И вдруг дорога сменилась… тем, что я сейчас вижу перед собой.

Пилот в двух словах обрисовал девушке всю ситуацию, выждал, пока та не разгребёт полученную информацию по полочкам в своей голове, и сразу же перешёл к интересующим его вопросам:

— А теперь о насущном. Какого хрена вы полетели за нами?

— Тогда, после нашей с вами встречи на Колорадо, шаркетты доставили нас на…

— Шаркетты, — сплюнул на пол Ник. — Везде они! Чёртовы чужие лезут во все дела, которые их совершенно не касаются!

— …они доставили нас на Викторию, предоставили жильё и некие привилегии.

— Привилегии?

— Да. У них там настоящая война! Точнее сказать, бойня. Они порабощают или убивают людей, которые не могут оказать им достойного сопротивления. А из-за того, что викторианские города находятся в толще воды, армия федерации подобраться к ним не может. Но нас они не трогали, предоставив выбор: либо улететь с планеты, куда глаза глядят, либо стать их помощниками.

— И в чём же столь могучим шаркеттам требовалась ваша помощь?

— В агитации. Мы должны были изображать, мол, как же нам хорошо живётся в стане врага. «Уважаемые господа заключённые, не изволите ли присоединиться к нашей предательской братии?». Тьфу! Уроды…

— И чёрт знает, какой из врагов сейчас самый опасный, — хмыкнула Седна. — Шаркетты, федерация или… Шедоу.

— Кстати, о Шедоу, — Ник отряхнул одежду от покрывшего её инея. — Пора.

— Пора? — обеспокоенным голосом произнесла Лейла. — Что пора? Куда пора? Моя мама… ей нужна помощь!

— Бог ей в помощь, — отстранённо махнул рукой пилот, сквозь отверстие в обшивке авианосца покидая убежище.

Седна пожала плечами, взглянув на дочь Лилиан, и двинулась следом за своим капитаном.

— Ублюдки! — кричала вслед Лейла. — И вы даже не хотите узнать, зачем мы вас искали?!

— Уже плевать, — отозвался Ник. — Зачем бы ты нас не искала, всё это уже стало совершенно незначительным.

— Я убью тебя, слышишь?! Убью!

Но пилот уже не слышал. Он пробирался сквозь толщу снега вперёд, не зная, что его там ждёт. Где-то позади него спешила Седна, подгоняемая угрозами и руганью Лейлы.

— Ты что, вот так бросишь их? — догнав Ника, искренне изумилась девушка-робот. — Они же люди…

— А я что, не человек? А моя команда — не люди?

Дальше шли в молчании, не обращая внимая на сильнейший ветер и страшную пургу, на практически непреодолимые сугробы и всё нарастающее напряжение. Пилота согревали разные мысли, порой невыполнимые, но подчас ужасные и морально недостойные. Он представлял, как, выбравшись с Шедоу, надирает задницы федералам, расчленяет командора Блехера, расставляет шаркеттов у расстрельной стены, и при этом злорадно усмехается. Любой психолог, узнавший о намерениях Ника, уже вызвал бы бригаду санитаров из ближайшей психбольницы. Но — увы! — на Шедоу не было ни психологов, ни санитаров, ни психбольниц.