Седьмой сын

– Земля, которой владеют фермеры, меня не интересует, я не фермер, это видно сразу, – сказал Армор. – Но есть и другие способы владеть землей. Видите ли, преподобный Троуэр, я даю в кредит, потому что верю в будущее этой страны. Когда ко мне за покупками приезжают люди, я узнаю от них имена соседей и делаю черновые карты ферм, речушек и ручьев, на берегах которых они находятся, и окрестных дорог. Я отдаю им письма, написанные другими людьми, сам пишу и, когда требуется, отсылаю послания на восток, тем поселенцам, которые осели в других местах. Мне известно все и вся в верхней Воббской долине и по берегам реки Нойс, и добраться я могу куда угодно.

– Иными словами, брат Армор, в вашем лице представлено местное правительство, – подмигнув, улыбнулся преподобный Троуэр.

– Лучше сказать так: если наступят времена, когда у нас возникнет необходимость в собственном правительстве, я пригожусь, – поправил Армор.

– Через два-три года сюда приедут новые поселенцы, начнут делать кирпичи и горшки, шкатулки и кувшины, пиво и сыр, и как вы думаете, к кому они обратятся, чтоб продать или купить? Они придут в магазин, который в свое время поверил им в кредит, когда их женам страшно захотелось яркой ткани на новое платье, когда потребовалась железная плита или камин, чтобы удержать за дверями зимние холода.

Филадельфия Троуэр не стал высказывать имеющиеся у него сильные сомнения по поводу того, что благодарные поселенцы будут вечно помнить Армора Уивера. «Ведь я, – подумал Троуэр, – могу и ошибаться. Разве Спаситель не наставлял, чтобы мы всегда пускали хлеб по водам? Даже если Армор не достигнет того, о чем мечтает, он сделает доброе дело и поможет этой земле обрести цивилизацию».

Ужин был готов. Элеанора разлила по тарелкам похлебку. Согласно правилам приличия, преподобный Троуэр улыбнулся женщине, поставившей перед ним расписную белую миску.

– Вы, должно быть, очень гордитесь своим мужем и его деяниями.

Вместо того чтобы ответить смиренной улыбкой, Элеанора, вопреки всем ожиданиям Троуэра, чуть не рассмеялась, но сдержалась – в отличие от своего мужа, который откровенно расхохотался.

– Преподобный Троуэр, вы и в самом деле человек с большими странностями, – отсмеявшись, проговорил Армор. – Пока я вожусь со свечным воском, Элеанора варит мыло. Тогда как я отвечаю на письма и рассылаю их, Элеанора рисует карты и заносит в нашу маленькую записную книжку новые имена. Она всегда рядом со мной, а я – рядом с ней, мы ровным счетом ничего не можем друг без друга. Хотя нет, вру, к своему садику она старается меня не подпускать, да и мне это не очень интересно. Зато я проявляю больше интереса к Библии, чем она.

– Что ж, – в замешательстве промолвил преподобный Троуэр, – я рад, что она столь преданная помощница своему мужу.

– В нашей семье нет хозяев и слуг, – сказал Армор, – запомните.

Он произнес это с улыбкой, и Троуэр улыбнулся в ответ, хотя поведение Армора поставило его в тупик: Уивер открыто заявил, что находится под каблуком у жены. Этот мужчина совершенно не стеснялся того, что не является хозяином в собственном доме. Впрочем, чего еще можно было ожидать, учитывая, что Элеанора выросла в семейке Миллеров, славящейся своими причудами? Вряд ли старшая дочь Элвина и Веры Миллеров станет преклоняться перед мужем, как напутствовал Господь.

Но оленина заставила священника забыть о нарушении традиций. Такого вкусного мяса Троуэр никогда не едал.

– Невероятно, – восхитился он. – Даже не думал, что дикий олень может быть настолько вкусным.

– Она срезает жир, – объяснил Армор, – и шпигует оленину куриным мясом.

– А, вот сейчас и я это распробовал, – кивнул Троуэр.

– А олений жир идет в похлебку, – продолжал хвалиться Армор. – Мы никогда ничего не выбрасываем, все стараемся где-нибудь да использовать.

– Как и наставлял Господь, – одобрил Троуэр. И обратился к ужину. Он уже приканчивал вторую миску похлебки и третий ломоть хлеба, когда ему на ум пришла мысль, которую он поспешил высказать вслух, надеясь польстить и сделать комплимент. – Миссис Уивер, вы готовите так искусно, что я почти готов поверить в волшебство.

Троуэр ожидал, что Уиверы усмехнутся его шутке. Вместо этого Элеанора опустила глаза, упершись взглядом в стол, смутившись и покраснев, словно ее только что обвинили в адюльтере. Да и Армора будто подменили: он весь напрягся и резко выпрямился на стуле.

– Я буду очень вам благодарен, преподобный, если впредь вы не станете касаться этой темы в стенах нашего дома, – сказал он.

– Да я ж не всерьез, – попытался было извиниться преподобный Троуэр. – Ведь среди праведных христиан это всего лишь шутка. Столько вокруг всяких суеверий, вот я и…

Элеанора поднялась из-за стола и покинула комнату.

– Что я такого сказал? – удивился Троуэр.