Седьмой совершенный

Смех был ему ответом. Стражник подтолкнул врача в спину, а султан сказал ему вслед: "Какой неблагодарный человек, а мы еще колебались".

* * *

– Интересно, - сказал начальник полиции, когда они оказались за пределами дворца, - откуда этот человек знает искусство врачевания, если он мошенник?

– Неудивительно, - отозвался Абу-л-Хасан, - он из семьи врачей.

– Вы много знаете про него.

– Да, - сказал дабир, - я иду за ним уже три года.

– Довольны теперь?

– Еще не осознал.

– Дело сделано. Пойдемте ко мне, пообедаем вместе. Да и вина не мешает выпить по случаю завершения операции.

– Надо еще обсудить кое-какие детали.

– Вот за обедом и обсудим.

Сахиб аш-шурта велел накрыть стол в саду под навесом.

Гулам принес запеченную на углях куропатку, вареные овощи, хлебные лепешки, зелень, хурдази[60] с белым вином и кубки.

– Что-нибудь еще принести, господин? - осведомился слуга.

– Принеси полотенца для рук, - приказал начальник полиции и уже в спину уходящему слуге бросил, - пусть Солмаз сядет у окна и играет на лютне.

– Угощайтесь, прошу вас, - сказал он дабиру. Тот кивнул и принялся за еду. Ахмад Башир наполнил кубки и сказал:

– За наше здоровье.

Он выпил и стал разрывать куропатку на части.

Абу-л-Хасан взял кусок куропатки и, попробовав, сказал:

– Очень вкусно.

– Да, - согласился Ахмад Башир, - повар у меня хороший. Как вы думаете, у меня не будет неприятностей?

Абу-л-Хасан удивленно поднял брови.

– Правитель не простит, что я действовал за его спиной и арестовал его гостя.

– Не беспокойтесь, в рапорте я отдельно оговорю этот момент. Халиф не даст вас в обиду.

– Халиф далеко, в Багдаде, а правитель здесь. Может быть, он переведет меня в Багдад?

– Все возможно, - улыбнулся дабир, - халиф по достоинству награждает верных ему людей.

– Хорошо жить в столице. Я бывал там, в юности, когда торговал пряжей. Я останавливался в Кайсаре рядом с Сук ал-газал[61]. А где вы живете?

– В квартале Баб ал-Басра, но собираюсь переехать в Баб ал-Маратиб[62].

– Наверное, вас теперь ожидает повышение по службе.

– Все в руках халифа, - сказал дабир.

– Я обещал Имрану помилование.

– Ну, что ж, он заслужил это. Отпустите его.

– Нужен официальный документ. Я как-то об этом сразу не подумал. К правителю теперь с этим не пойдешь. Нужен фирман халифа.

– Я напишу прошение на имя халифа, думаю, что он помилует его.

– Как вино? - спросил Ахмад Башир.

– Немного кислит, но в такую жару самый раз. Где вы его берете, если не секрет?

– Конфискую у контрабандистов. Они привозят его из Сирии.

Абу-л-Хасан засмеялся, затем спросил:

– Вы помирились со своей женой?

– Я дал ей развод, - резко сказал Ахмад Башир.

Абу-л-Хасан удивленно поднял брови:

– Вот как?

– Да. Поверите, устраивала мне скандал всякий раз, когда я посещал рабыню. Куда это годится, мужчина я в своем доме или нет? Дрянь неблагодарная! У других людей по три, по четыре жены, а у она одна была, вот и села на голову. Представляете, раис, я - человек с таким положением и имел всего одну жену.

– Вы правильно поступили, - сказал Абу-л-Хасан, выпитое вино усилило мужскую солидарность.

– Да, но теперь не знаю, что делать. Видите ли, ее отец катиб у Аглабидов в Кайруане. У старика большие связи, он заведует диваном переписки. Начнет теперь козни строить против меня. К тому же здешний правитель затаил на меня зло. Вообразите, что будет. Одна надежда на вас, раис. Я вам помог, не думая ни о чем. Не оставьте меня.

– Я попрошу вазира, чтобы он замолвил за вас слово перед Бадр-ал-Мутадидом[63]. Я знаю, что должность начальника мауны[64] сейчас свободна.

– Благодарю вас, раис, - Ахмад Башир заметно повеселел. - Расскажите, как там при дворе? Интересная, наверное, жизнь - приемы, выезды.

Абу -л-Хасан обглодал ножку куропатки, вытер губы и сказал:

– Я бы поменялся с вами местами, если бы это было возможно.

– Да что вы говорите?

– А вот представьте, что сейчас, в эту жару вам назначена аудиенция. Так вы должны под свою одежду надеть джуббу, стеганую ватой.

– Зачем?

– Чтобы не выступал наружу пот. Да, да. Придворный в присутствии халифа должен как можно меньше смотреть по сторонам, оборачиваться, двигать руками или другими частями тела, переминаться с ноги на ногу, чтобы отдохнуть. Никто не имеет права шептаться с кем-либо, подавать соседу знаки. Стоя перед халифом, нельзя читать никаких записок, кроме тех, что нужно прочесть по его желанию. Придворный должен стоять, с того момента как он вошел, до того как уйти, на соответствующем его сану месте. Боже упаси встать на место, предназначенное высшему или низшему рангу, разве что халиф сам подзовет. Нельзя двигаться, пока говорит халиф, и нельзя продолжать стоять, когда беседа окончилась. Надо сдерживать смех. Совершенно запрещено сморкаться и плевать, кашлять и чихать. Таким образом, самый лучший придворный, который безгласен и бесплотен.

– Как все сложно, - сказал озадаченный начальник полиции.