Седьмой круг ада

Случилось то, чего я больше всего опасался: Сергеев оказался человеком в высшей степени недостойным. Здесь, в Константинополе, он показывал некоторым лицам свой проект приобретения судов флота и землечерпательных караванов, на котором Ваша резолюция: «Принципиально согласен…» и т. д. Если это узнают союзники…»

Некоторое время назад Артифексов именем главкома потребовал от начальника контрразведки доставить в Севастополь если не авантюриста Сергеева, так хотя бы документ, способный скомпрометировать барона. Сергеев бесследно исчез. Было отчего схватиться за голову: не дай бог дойдет до союзников, злосчастный проект с резолюцией Врангеля. Они расценят это как тайную игру против них.

Барон Петр Николаевич Врангель всегда был предельно осторожным человеком, а вот в случае с Сергеевым чутье подвело его: начертал на документе неосторожную резолюцию. Тогда она ему казалась ничего не значащей и в общем-то пустячной. А теперь…

Глядя на полковника Татищева, Артифексов раздраженно говорил:

– Его превосходительство спросил у меня: почему Сергеев так и не был нейтрализован? А я спрашиваю у вас: что за олухов посылали вы в Константинополь? Как могло случиться, что они не разыскали этого проходимца?

Татищев пожал плечами:

– В Константинополь я посылал капитана Селезнева. Он был лучшим сыщиком России. Но ни ему, ни моей агентуре не удалось выйти на след Сергеева. Куда-то исчез, но не вечно же будет скрываться! Выплывет!

– Боюсь, что будет поздно, – хмуро сказал Артифексов. – Пока он выплывет, кое-кто утонуть может!.. Учитывая важность дела, могли бы и сами побывать в Константинополе.

Татищев и теперь сохранял всегдашнее невозмутимо-ироническое выражение холеного, гладкого лица, только в глазах мелькнул опасный огонек, но, впрочем, Артифексов уже повернулся к Вильчевскому:

– А вы, Павел Антонович? Вы и сейчас устраняетесь – молчите, словно и вовсе непричастны к этим неприятностям!

Резкость Артифексова обескуражила мягкого, добродушного генерала.

– Но ведь я действительно… – неуверенно забормотал он. – Я только выполнял распоряжения…

– Нет, извините! Вы были одним из инициаторов всего этого дела! – Бормотание генерала злило Артифексова. – Забыли? Позвольте освежить вашу память! – Он двинул по столу плотный лист бумаги: – Узнаете?

Еще бы Вильчевскому не помнить этого письма! Он составлял его лично и немало покорпел над формулировками. На официальном бланке начальника управления при главнокомандующем вооруженными силами Юга России было написано:

«Секретно, 16‑го февраля 1920 г. № 3707.

гор. Севастополь.

Начальнику морского управления

и командующему флотом

За последнее время на имя Главнокомандующего поступает от отдельных лиц и компаний целый ряд предложений о продаже им или их доверителям старых кораблей военного флота, торговых судов и транспортов, а также всевозможного технического имущества, могущего служить материалом при постройке или ремонте коммерческих судов.

Сообщая об изложенном, прошу Вас сообщить мне в срочном порядке перечень кораблей, судов, транспортов и проч. имущества, которое представляется для нас ненужным и может быть использовано на международном рынке. Прошу также рассмотреть вопрос об эвакуации землечерпательных караванов.

Генерал-лейтенант Вильчевский».

Да, от этого документа никуда не денешься. Но ведь есть еще и ответ командующего Черноморским флотом адмирала Саблина, в котором перечисляются «суда, ненужные флоту»! В нем шла речь и о землечерпательных караванах, подчеркивалась целесообразность эвакуации их из портов Крымского побережья.

Под эвакуацией подразумевалась распродажа. Это прекрасно знали и комфлотом Саблин, и Вильчевский, и Артифексов, и сам Врангель. Все было одобрено, согласовано.

Массивное лицо Вильчевского вспотело. Генерал суетливо приложил к лицу платок. Рука его подрагивала.

– Вот так-то, господа, – уже мягче проговорил Артифексов. – Положение – сквернее не придумаешь. Правда, генерал Лукомский сообщает, что в ближайшие дни из Константинополя к нам прибудет некий крупный коммерсант и банкир Федотов с весьма серьезным предложением, способным поправить дело, но я не знаю… Мы тоже не должны сидеть сложа руки!

Для Вильчевского эти слова прозвучали как помилование. Однако Артифексов снова обратился к нему:

– Переговоры с господином Федотовым будете вести вы, Павел Антонович. Прошу вас без согласования никаких решений не принимать. Необходимы осмотрительность и проверка. Проверка! – Он посмотрел на Татищева. – Надеюсь, Александр Августович, на этот раз и вы не оплошаете. Все, господа.

Вильчевский тяжело встал, пошел к двери. Поднялся и Татищев.