Седьмой круг ада

Татищев вошел и некоторое время топтался посреди каюты, шумно при этом вздыхая. Он был похож сейчас на бульдога, который долго гонялся за кошкой и упустил ее; вид у него был одновременно воинственный и сконфуженный.

– Вынужден принести свои извинения, ваше превосходительство, – наконец заговорил он. – Видит бог, выполняю чужую волю… Хотя и против совести, желания, чести.

– Не тратьте слов, полковник! Все знаю, – оборвал извинения Татищева Врангель. – У меня ведь тоже есть своя разведка. Я вас ждал.

– Гора с плеч, барон! – Татищев вытер большим фуляровым платком лицо и шею. – Приказ получил еще вчера, да все… Поверите ли, не мог! А нынче срочная депеша: подтвердите исполнение. Так что не держите зла, барон.

– Полноте. Деликатность вашу ценю, а потому, закончив этот унылый разговор, простимся по-товарищески… – Врангель подошел к буфету, открыл его, извлек высокую витую бутылку, поставил на стол. – Надеюсь, не откажете: посошок, как говорится. На дорожку. Не нами заведено, не нам и отменять.

– Благодарю!

– Не думал, что придется так спешно покидать Россию, – разливая коньяк, сказал барон. – Намеревался встретиться с вами, полковник… Ваше здоровье!

Они выпили. Руки Татищева, на вид грубые и неловкие, легко запорхали над столом, выхватили из блюдечка посыпанную сахарной пудрой дольку лимона. Положив ее на язык, полковник блаженно скривился, при этом так прищелкнул пальцами, что получился почти кастаньетный звук.

– Го-осподи, да за что ж так хорошо! – воскликнул он и лишь после этого спросил: – По делу?

– Весьма и весьма важному. – Барон скорбно склонил голову и выдержал приличествующую паузу. – Видите ли, в Совдепии у меня осталась мать.

– Что вы говорите! – сочувственно сказал Татищев.

– В Петрограде.

И Врангель рассказал начальнику контрразведки о ротмистре Савине, о тревоге за мать, о том, что хотел бы еще раз попытаться вызволить ее из красного плена. Рассказал о подпоручике Михаиле Уварове, крестнике баронессы, которому безмерно доверяет и хотел бы с помощью контрразведки перебросить его на ту сторону.

Когда уже наполовину была опорожнена бутылка, Татищев клятвенно заверил барона, что в самое же ближайшее время исполнит его просьбу и с лучшими, подлинными документами переправит его доверенного в Совдепию, в Петроград. Похоже, смышленый контрразведчик верил в то, что карьера Врангеля вовсе не закончена.

Врангель несколько раз дернул за шнурок, вызывая капитанского вестового, исполняющего на пароходе и его небольшие поручения.

– Подпоручик Уваров у себя?

– Так точ, вашство, – рявкнул вестовой.

– Позовите!

Явился Микки. Барон представил его контрразведчику.

…Едва шлюпка отошла от парохода, как энергичнее, торопливее заработали его двигатели. За кормою забурлила вода.

Матросы дружно налегали на весла. Татищев сидел на корме прыгающей по волнам шлюпки и смотрел немигающим взглядом на пароход.

Когда шлюпка пристала к причалу Графской пристани, на море уже легли ранние сумерки и пароход едва угадывался в них.

Микки долго стоял на причале. Он дождался возвращения шлюпки к пароходу, видел, как ее с помощью талей подняли на борт.

Пароход тронулся, и его постепенно стала растушевывать синева.

Глава девятнадцатая

Миновав внутреннюю охрану, прочувствовав мрачноватую таинственность коридоров и быстрые, ощупывающие взгляды офицеров, Микки попал в большую и нарядную комнату, столь необычную для этого строгого учреждения.

Тянулись вверх и скрывались в сумеречной выси узкие венецианские окна, блестела хрусталем огромная, многоярусная люстра, украшали стены полотна знаменитых живописцев, подчеркивала уют кабинета изящная резная мебель.

Хозяин этого кабинета полковник Татищев, не понравившийся Микки там, на корабле, и позже, в пути сюда, своей какой-то расплывчатостью и бесформенностью, здесь, в кабинете, словно бы стряхнул с себя сонную одурь, глаза приобрели твердость. Сам стал как бы выше и энергичнее.

– Садитесь! – Татищев указал не на стул возле стола, а на длинный мягкий диван у стены. Подождал, когда усядется Микки, и лишь затем присел сам. – Прошу без церемоний!

Коротко и благодарно взглянув на начальника контрразведки, Микки, возражая самому себе, подумал: «Нет, все же полковник относится к той категории людей, которые наделены счастливой способностью располагать к себе людей». Татищев заговорил сразу о главном:

– Его превосходительство барон Врангель избрал вас для выполнения очень ответственной миссии. Я пообещал барону помочь вам, и таким образом эта миссия становится делом не только вашей, но и моей чести.

– Благодарю, господин полковник.

– Меня зовут Александр Августович, – мягко сказал Татищев, Микки с признательностью склонил голову.

Татищев доверительным тоном продолжал:

– Добраться до Петрограда мы вам, разумеется, поможем. Но этого мало. Там, в Петрограде, – враг. Для того чтобы жить среди врагов и выполнить столь важную миссию, нужны кое-какие навыки. Мои люди помогут вам и в этом. – Щуря зеленоватые глаза, полковник внимательно посмотрел на Микки. – Вы получите нужные адреса, вживетесь в разработанную для вас легенду…