Седьмой читатель

«Я знаю, что ты не можешь отпустить меня.

Если это так, то все, что я для тебя сделала, стоит того».

Они стояли на ступенях, замерев, будто изваяния, застыв в объятиях друг друга в тусклом лунном свете.

За закрытой железной дверью сгустилась ночь, завывал ветер.

* * *

В центре комнаты 352 поставили газовую плитку. На столе лежали баранина, кальмары, тонкая вермишель из крахмала и устричное мясо, стояли несколько бутылок пива. В маленькой алюминиевой кастрюльке кипел бульон, над которым поднимался пар. Четвертый брат сидел на корточках на полу, занимаясь приготовлением хого.

В дверь постучали. Четвертый брат вскочил и собрался выключить плитку.

– Кто там?

– Я.

Толстяк вздохнул с облегчением и открыл дверной замок. Вошел У Хань с пластиковым ведерком с завинчивающейся крышкой.

– Черт, я думал, это Климактеричка!

– Всё в порядке; она сейчас внизу, смотрит сериал, очень увлеклась и не собирается подниматься. Но вы, ребята, не шумите.

– Спокуха! Ты же нас прикроешь, если что… – Четвертый брат указал на пластиковое ведерко в руке У Ханя. – Что у тебя?

– Бензин. – У Хань наклонился и задвинул пластиковое ведро под кровать. – Завтра хочу повозиться с мотоциклом, а то уже ездить нельзя… – Он отряхнул ладони и встал, чтобы осмотреть стол. – Ого, сколько всего вкусного!

Дверь внезапно распахнулась, и вошел Ван Цзянь с широкой улыбкой, неся миску с зеленью, с которой еще капала вода.

– Черт, вода слишком холодная… – Он поставил миску на стол и подошел к маленькой кастрюльке, чтобы согреться. – Ну и холодрыга!

– Ага, а вы всё пиво пьете? – спросил У Хань. – Погодите! – Сказав это, он открыл шкаф и достал оттуда две бутылки рисовой водки. – Это мне один земляк подарил. Будет очень приятно выпить под хого.

– О, хорошо! – Ван Цзянь взял бутылку с улыбкой. – Ха! Довольно крепкая… Круто! – Он не мог дождаться, когда наконец можно будет открыть бутылку. – У Хань, не уходи, поешь с нами!

– Я… – Тот посмотрел на булькающую кастрюльку. Казалось, приглашение его тронуло.

– Ты притворяешься скромняжкой? – Четвертый брат хохотнул.

На лице У Ханя появилась улыбка:

– Договорились!

* * *

Холодным зимним вечером есть хого прямо в комнате действительно приятно. Особенно когда думаешь, что после сытного ужина и выпивки наутро можно поехать наконец домой.

Первая бутылка рисовой водки быстро закончилась. Язык у Четвертого брата заплетался. Ван Цзянь напился так же, как толстяк, и пребывал в приподнятом настроении. Они почти прикончили и вторую бутылку.

– В следующем семестре я вернусь в базовую группу. – Ван Цзянь выпрямился, очень долго вылавливал в бульоне кусок рыбы, но ему это так и не удалось. Тогда он плеснул себе еще водки.

– О, поздравляю! – У Хань выпил, чокнувшись с Ван Цзянем.

– Поздравляю! – без особого энтузиазма воскликнул Четвертый брат, который все это время хихикал. Он поднял свой стакан и сделал большой глоток.

Ван Цзянь потряс толстяка за плечо:

– В этом семестре лучшее, что со мной случилось, – это знакомство с вами, ребята! Я все обдумал и не буду переезжать обратно в свою старую комнату. Буду и дальше жить напротив вас!

– Верно. Мы всегда останемся… друзьями… – Четвертый брат облокотился на стол и потянулся к бутылке, однако спустя несколько секунд прямо в процессе заснул, зарывшись лицом в рукав.

– Слабоват ты, Четвертый брат! – Ван Цзянь разгрыз арахис и ткнул толстяка в бок. Тот что-то пробормотал и снова захрапел.

– Я тоже что-то не в форме. – У Хань, пошатываясь, поднялся на ноги. – Мне нужно в туалет…

За спиной раздался голос Ван Цзяня:

– Что с тобой? Уже три раза бегал…

У Хань бросился в уборную, на ходу суя пальцы в горло. Он еле успел добежать до кабинки, как алкоголь и остатки пищи выплеснулись наружу.

После рвоты он не стал ждать, пока успокоится дыхание, и снова сунул пальцы в рот. Все повторилось еще несколько раз, и желудок опустел.

У Хань прислонил голову к стене, чувствуя, как на лбу выступает холодный пот; пищевод болел, будто его перерезали, а желудок горел.

Мгновение спустя он выпрямился, подошел к раковине, набрал холодной воды и целых пять минут умывался. Когда молодой человек снова поднял голову, лицо у него было белым как мел, но он больше не был пьян.

Третий брат медленно побрел обратно в комнату 352 и немного потоптался у двери. Но, войдя, понял, что притворяться пьяным больше не нужно. Четвертый брат громко храпел. Ван Цзянь развалился на нижней койке, и, судя по всему, тоже набрался по полной.

У Хань немного посидел, достал из портсигара Ван Цзяня сигарету и прикурил. Выкурив почти всю сигарету, положил окурок на газовую плиту, пока тот не превратился в кучку пепла.

Затем посмотрел на своих приятелей. В его глазах читалась решительность.

Нужно действовать быстро.

Сначала он выключил газ, затем достал из-под кровати пластиковое ведерко. Открутив крышку, почувствовал сильный запах бензина, который тут же расползся по комнате.

– Э-э-э… – Толстяк вдруг с трудом поднял голову и потянулся к У Ханю. Но его рука снова упала на стол и больше не двигалась.