ГЛАВА 2
Сегодня в суде больше народу. Пришли свидетели, которых я вообще не ожидал увидеть: женщина с рынка, которую постоянно терроризировал Сашка – это было его развлечением, раскидать помидоры по земле и ржать, как конь. Он знал, что Глеб его отмажет в случае чего. Мальчишка со двора – у него постоянно отнимали деньги эти мрази, а заодно его избивали. Пару соседей и участковый. Он многим насолил, но теперь уж точно никого не тронет, разве что муравья переедет на своей коляске, да и то сам не справится. Поделом ему, его не жалко. Этот мелкий выродок то и дело пытался походить на своего братца, только мозгов у него намного меньше, от чего дела его были более жестокими.
Мой адвокат постарался на славу. Всех нашел, да еще и собрал много заявлений на него. Люди хоть и боялись Сашку, но время от времени то в прокуратуру отнесут заявление, то в следственный комитет. Обычные рядовые полицейские были в доле с ним, поэтому писать заявление в местный ОВД смысла не было, это все знали. Может этого инвалида еще и осудят за преступления? Было бы забавно, инвалид в тюрьме. Ха!
Мои размышления прервал резкий, писклявый, но одновременно громкий голос, от которого пошли мурашки:
– Подсудимый, расскажите о том, как вы готовили преступление по отношению к Матюсову Александру.
Я немного задумался, выждал паузу и, нарушая кромешную тишину зала суда, начал вспоминать с чего все началось…
Кто-то скажет, что армия – это бесполезное времяпрепровождение, где либо процветает дедовщина, либо пионерский лагерь для неучей. Полностью не соглашусь. Армия – это, прежде всего, переломный момент человека, где все не так, как было прежде. Распорядок, устав, питание, форма одежды, старшие по званию, да и сама атмосфера – все оставляет след на судьбе человека. И если цель достичь полноты ресурсов, что предлагает армия, то можно демобилизоваться другим человеком.
Кем я был до этого? Трусом? Слабаком? Игрушкой в руках больших мальчиков? Но я изменился. И изменения начались в военкомате, когда меня признали годным и отправили в войска радиохимической и биологической защиты. В тот момент я взял с себя слово, что ни за что не буду поддаваться страху, что бы ни случилось, как бы меня не пытались сломить. Хотя страха-то и не было.
И вот я в армии. Ворота распахнулись, автобус заехал на территорию, нас встретили офицеры.
Давление началось в первый день. Сержант построил нас, а нас было пятеро, и сказал:
– Добро пожаловать в армию, сынки. Я тут главный и вы будете выполнять мои приказы. Для начала 30 отжиманий.
Все отжимания были сделаны. Сержант встал, подошел к одному из нас и ударил его в живот.
– Отжиматься надо полностью, до земли. И руки выпрямлять до упора, – потом он повернулся ко мне. Посмотрел мне в глаза, ему не понравилась моя ненависть в них. Видимо я даже не пытался скрыть ее. Следующий удар пришелся мне. Молча. Я выдержал, немного отдышался и выпрямился. Увидев, что сержант пытается меня еще раз ударить, я немного отошел назад, поймал его руку , подтянул к себе и сказал шепотом прямо в ухо:
– Не смей меня трогать, паскуда!
Можно и не говорить, что меня все равно избили. Ну, как избили, так немного побили. По сравнению с Глебом, это были комариные укусы. Но всё равно было больно.
В санчасти я попросил обработать разбитую бровь. Молодая медсестра смазала ее йодом. Пока она обрабатывала рану, зашел один из офицеров и попросил ее выйти на минутку. Как только она вышла, я сразу подошел к шкафу с препаратами и начал быстро изучать содержимое. Найдя пару нужных ампул, я взял еще шприц и все положил в карман, резво занимая свое прежнее место.
Ночью я вышел в туалет, соединил несколько препаратов в нужной пропорции, набрал в шприц и вернулся в кровать. Этот сержант лежал через три кровати от меня. Я подошел к нему тихо, взял полотенце, резко вставил шприц в шею, выдавливая жидкость, и закрыл рот сержанту. Тот начал вырываться, но тут же обмяк. Я поправил его одеяло, подушку и посмотрел на него. Его глаза были открыты, он смотрел на меня, так испуганно, будто нашкодил.
– Сейчас ты ничего не чувствуешь, кроме тяжести. Ты парализован. На часа четыре. Если немного добавить дозу, то твое сердце не выдержит – ты умрешь. А вскрытие покажет инфаркт. Не лезь ко мне, я опасен. Я насмотрелся на таких, как ты вдоволь. Больше не хочу. Заткнись и будешь жить. А сейчас полежи и подумай над своим поведением. Уснуть все равно не получится.
Понятное дело, что я ввел ему обычное обезболивающее, просто сильнодействующее, которое вкалывают при сложных операциях, но ему это не надо знать. Главное эффектность.
Это был мой первый день в армии.