Седьмое небо

— Я полез в этот подвал сам только потому, что в этой стране я умею делать такие вещи лучше всех. Я, Заяц и еще человек шесть. Причем именно в таком порядке. Ясно? — Он посмотрел так, как смотрел когда-то, будто он был все еще тот Егор Шубин, а она просто навязчивая журналистка. — Так что не выстраивайте никаких героических образов, чтобы потом не разочароваться. Если бы я не умел этого делать, я бы попросил кого-нибудь, кто умеет.

— Вы виделись сегодня… или когда там… вчера с Леонтьевым?

— Виделся, — согласился Шубин. — Он меня выгнал, пригрозил охраной и еще бог знает чем и никаких бумаг мне, конечно, не показал.

— Были не только бумаги, — быстро сказала Лидия. — Была еще кассета.

— Какая кассета?! — изумился он.

— Обыкновенная аудиокассета. Кажется, “Сони”, — ответила она раздраженно. — Мне положили ее в почтовый ящик. На ней была запись вашего телефонного разговора как раз относительно фирмы “Континенталь”. Никакой конкретной информации, но вы несколько раз ее упомянули. И призывали вашего собеседника быть осторожнее.

— Подождите, — изумился Шубин и съехал к обочине. — Я просил кого-то быть осторожнее?!

— Да, да! — подтвердила она, раздражаясь все больше и больше. Ей казалось, что она выдает профессиональные секреты, подставляет Леонтьева, главного и вообще всю свою работу только из-за того, что в пять часов утра она неожиданно поняла, что ей нравится Егор Шубин. — И голос, между прочим, совершенно определенно ваш. Его ни с чьим другим не спутаешь…

— Но в вашей статье не было упоминания о кассете!

— Леонтьев сказал, что пленка — это никакой не документ и ссылаться на нее нельзя. Но она… как бы совершенно убедила нас в том, что документы подлинные.

Шубин смотрел на нее и молчал.

— Что? — спросила она. — Что вы смотрите так, как будто я только что открыла закон всемирного тяготения? И может быть, вы все-таки довезете меня до Архангельского переулка?

— Да, — сказал он, — довезу. У вас есть копии документов? — спросил он, помолчав. — И этой пленки?

— Есть, — ответила она решительно. — Я вам сейчас покажу.

Они давно уже ползли по тихому, засыпанному снегом Архангельскому переулку.

— Вот здесь во двор. — Лидия ненавидела и презирала себя за собственную готовность поведать врагу разом все военные тайны, но она уже приняла решение и знала, что не изменит его. — Приткнитесь где-нибудь тут…

— А почему у вас такая… совсем не женская машина? — спросил он, как будто больше ничего на свете его в данный момент не волновало.

— А какая женская? — запальчиво спросила Лидия. — “Девятки” с “десятками” я не люблю, на “Рено” моих гонораров не хватит, даже если сто лет ничего не есть и не пить, а “Нива” на московских дорогах — самое то, что нужно.

— Она вам подходит, — согласился он и улыбнулся. — Хотя еще вчера я думал, что вам очень подошел бы “БМВ”. Или какой-нибудь “Субару”. Но “Нива” вам и вправду больше подходит.

Он думал о том, какая машина ей больше подходит?! Он не мог о ней думать. Он хотел ее задушить. Он прохиндей и жулик и профессионально умеет заговаривать зубы.

И стрелять, и драться, и двигаться легко, бесшумно и стремительно. Двигаться так удается лишь паре кинозвезд мирового класса, которые, наверное, пытаются изображать именно таких, как Егор Шубин.

— Вот мой дом, — заторопилась она. Ей было неловко. — Здесь еще моя прабабушка жила. Потом бабушка, а теперь я. Мама живет в другой квартире. Ей отец оставил, когда ушел. Но тоже недалеко, на Чистых прудах…

Она объясняла и объясняла, хотя ему скорее всего не было никакого дела до того, где именно живет ее мама, и, случайно подняв голову, увидела, как по ее шторам с внутренней стороны прошел свет.

Прошел и исчез.

Поперхнувшись каким-то словом, она схватила Шубина за рукав дубленки. Он оглянулся с удивлением и замер — у нее было насмерть перепуганное лицо.

— Что? — спросил он быстро.

— Там кто-то есть. — Пальцы, впившиеся в его запястье, были ледяными. — В моей квартире кто-то есть.

Она говорила придушенным шепотом, и он, сразу поверив, толкнул ее в тень, за угол.

— Откуда вы взяли?

— Т-там только что был свет, — прошептала она, чувствуя, что у нее начали стучать зубы. — Я видела свет. Он прошел по шторам.

— Какой этаж?

— Третий. Два угловых окна. Видите?

В окнах было темно, шторы закрывали их по-ночному глухо. Они смотрели довольно долго.

Свет опять возник, как будто человек в квартире понял, что никакой опасности нет, и снова включил фонарь. Круглое желтое пятно, высветившее темный рисунок на шторах, как переводная картинка, возникло сначала справа, а потом плавно переместилось левее.

Лидия зажмурилась.

Значит, ей не показалось. Значит, в эту минуту кто-то незнакомый грабит ее квартиру?! Копается в ее вещах! Открывает ее шкафы! Ходит по ее полу!

— Зачем он светит в окна? — спросил рядом Шубин.

Спросил как-то так, что она не услышала ни звука, но почему-то поняла.

— У этого окна мой письменный стол. Он, наверное, в столе копается… Нужно вызвать милицию! Сейчас же!

Он перехватил ее руку, потянувшуюся за телефоном.

— Я сам, — сказал он все тем же непостижимым образом. — Где ваш пистолет?