– За последние несколько дней на нее столько всего свалилось, нападение, арест, заключение в каталажку…
– Мне известна эта история, Эрнандес.
– А прошлой ночью она почти не спала. Неужели ты и вправду хочешь, чтобы она провела пять часов за рулем, пока будет ехать к матери? Мы вернемся завтра к полудню. Нас не будет всего полдня. Подумаешь, большое дело!
– Здесь я решаю, какое дело большое, а какое – нет. Разумеется, я не хочу, чтобы Карен вела машину сама. Черт возьми, я не хочу чтобы она вообще уезжала, потому что она мне нужна! – Бледсоу опустил взгляд на отчет, лежавший на столе. – Но тут уж ничего не поделаешь.
– Золотые слова! Значит, так тому и быть. Я беру отгул. Если тебе не нравится, можешь обсудить этот вопрос с моим сержантом.
Робби повернулся и вышел. Бледсоу почувствовал, как кровь ударила в голову. Он с размаху запустил папкой с отчетом по делу в стену, сделал глубокий вдох, а потом навалился грудью на стол.
– Просто прекрасно.
Робби подошел к Карен, которая ждала его у автомобиля.
– Ну как?
– Мы расстались друзьями, – ответил Робби. – Поехали.
Карен озадаченно нахмурилась.
– Оказывается, Бледсоу полон сюрпризов.
– Мы же вернемся завтра к полудню. Большое дело!
Они сели в машину Робби и двинулись по трассе И-95, а потом повернули на федеральное шоссе И-495, ведущее к Балтимору Первые пару часов они ехали в молчании, что вполне устраивало Карен, поскольку ей предстояло многое обдумать в тишине, а Робби намеревался сдержать слово и не надоедать ей разговорами. В конце концов Карен задремала, прижавшись головой к боковому стеклу, и проснулась только тогда, когда они приближались к туннелю Куинс-Мидтаун.
Она вздрогнула, выпрямилась, протерла глаза и огляделась по сторонам.
– Я долго спала?
За окнами стемнело, и вдали, в легкой вечерней дымке, уже сверкали огни Манхэттена.
– Пару часов. Пока все идет нормально, едем без задержек и остановок.
– Извини, что заснула. Дорога меня укачала.
– По-моему, тебе просто необходимо было вздремнуть.
Карен откинула солнцезащитный козырек и взглянула на себя в зеркальце, укрепленное на обратной его стороне.
– Я ужасно выгляжу, – сообщила она.
– Ты ведь так и не успела заглянуть домой, верно?
– Когда приедем к маме, я первым делом приму душ.
По мере приближения к туннелю движение замедлялось. Вопреки опасениям, они проехали через город достаточно быстро и уже полчаса спустя были на улице, где жила Эмма Вей л. Карен с грустью подумала о том, как много времени прошло с того дня, когда она была здесь в последний раз. Пожалуй, даже слишком много. Мать тоже не смогла приехать к ней в гости, а это означало, что они не виделись уже больше года. Стыдно, сказала себе Карен.
– Вон там, – она показывала на дом в конце улицы, – жила моя лучшая подруга, Андреа. Мы с ней все время были вместе. Буквально сводили родителей с ума.
Робби притормозил.
– Ты говорила, номер восемь девятнадцать?
– Да, это рядом, по соседству.
Он загнал машину на подъездную дорожку и выключил фары.
– Что-то света не видно, – пробормотал он. – Ты говорила матери, когда мы должны приехать?
Карен открыла дверцу и вдохнула прохладный вечерний воздух.
– Нет, я ей не звонила.
Робби бросил на нее удивленный взгляд.
– Твоя мать не знает, что мы собирались приехать?
Карен прищурилась, стараясь разглядеть погруженный в темноту старый дом. Частично скрытый переплетением ветвей, двухэтажный особнячок выглядел удивительно к месту среди высоких сосен и кедров, которые она с детства привыкла считать неотъемлемой частью пейзажа Олд-Уэстбери. Карен зашагала по подъездной дорожке, старательно наступая на каждую из квадратных плиток, которыми она была вымощена. Так она любила делать в детстве.
– Нельзя становиться обеими ногами на одну плитку, это дурной знак, – сообщила она Робби. – По крайней мере, именно так я думала, когда была маленькой.
Наступив на последнюю каменную плитку, Карен оказалась у входной двери. На ней по-прежнему висел потускневший старинный бронзовый молоточек, а рядом виднелся покрытый ржавчиной некогда черный металлический почтовый ящик.
Карен постучала в дверь и стала ждать. Убрала челку со лба и заправила за ухо выбившуюся прядку волос. Подняла бронзовый молоточек и снова стукнула им в дверь. Подождала, взглянула на часы.
– Пожалуй, все-таки стоило предварительно позвонить, – заметил Робби.
Внезапно на крыльце вспыхнул свет, и в окне справа дрогнула занавеска. Дверь чуть приоткрылась, и в щелочке появилось сморщенное лицо пожилой седовласой женщины.
– Кто там?
– Мама, это я. – Ответом ей было молчание. – Это я, Кари. Дверь распахнулась, и Эмма, прищурившись, уставилась на дочь.
– Кари, – пробормотала она. – Ты что-нибудь забыла?
Карен бросила на Робби извиняющийся взгляд, и он чуть заметно пожал плечами. Наверное, следовало предупредить Робби насчет болезни Альцгеймера.
– Нет, мама. Я подумала, что ты не станешь возражать, если я составлю тебе компанию. Извини, что не предупредила о своем приезде.
Взгляд Эммы переместился на Робби.