Седьмая свеча

Совсем неплохо рядом с ее могилой смотрелась бы могила Ольги вместо этих двух. «Эх, Василий, Василий! Брат мой горемычный! — Галя немного всплакнула. — На этом все. Прибрала могилку, навестила, погоревала. Не знаю, когда снова здесь буду, может, очень скоро, а возможно, и нет…»

Она на прощание поцеловала портрет смеющегося брата: «Дай Бог, чтобы тебе на том свете было так хорошо, как на этой фотографии!» — и пошла к серым двухэтажным коттеджам.

Был будний день, и село в этой части словно вымерло. Галя прогуливала занятия, она специально выбрала этот день, чтобы никто не мог помешать ей осуществить задуманное.

Возле домика блуждало несколько возбужденных кур, готовых в любой момент впасть в истерику и бежать куда глаза глядят. Грустный петух темной окраски, весь в пыли, с изрядно выщипанным хвостом искоса наблюдал за ними, открыв один глаз. Он, словно адмирал Нельсон, решал стратегию предстоящей боевой операции: ну, предположим, догоню, а дальше что? И стоит ли ради этого догонялки устраивать? Галя положила конец его раздумьям — он открыл второй глаз и пустился вдогонку за улепетывающими пугливыми подружками.

Звонок, как она и ожидала, не работал, то ли из-за того, что отключили электричество, то ли в силу своей вредности и отсутствия мужской руки в квартире. Только Галя постучала в дверь, как ей сразу открыла матушка Софья, по возрасту не намного старше ее.

Если бы Глеб не находился в местах столь отдаленных и мог сейчас видеть матушку, то он поразился бы происшедшей с ней перемене. Лицо ее стало чистым, светлым, умиротворенным, без ужасных прыщей, поедающих его, и сама она стала спокойней и улыбчивей.

— А я смотрю, к кому это гостья идет, даже не предполагала, что к нам! Милости просим. — Софья широко открыла дверь, пропуская Галю. — Только батюшки нет, все мотается, сердешный. Скоро у нас своя церковь будет в селе. Слава тебе, Господи! Не волнуйтесь, через часок должен быть. Пока отдохнете с дальней дороги. Слыхала, что теперь в городе живете?

— Да, матушка. Учусь теперь. Экономистом буду, — ответила Галя, окинув взглядом комнату.

Все просто, никаких излишеств: сервант, стол, четыре стула, а в углу целый иконостас. Все иконы выполнены на дереве, никакой дешевой литографии на бумаге.

— Трудно небось учиться?

— Нелегко. Да вы и сами прекрасно знаете, каково это. Вы же медучилище в Киеве заканчивали, на медсестру выучились. Я не ошибаюсь?

— Все верно. Кое-чему научилась. Бывает, прихожанам помогаю, тем, кто недалече живет. Что ж им к фельдшеру иттить.

— У вас так много икон, и такие красивые! Что, отец Никодим их коллекционирует?

У матушки лицо дернулось, но не утратило приветливого выражения.

— Иконы своей силой помогают ему служить Господу Богу. Все православные семьи должны иметь иконы святых-покровителей. Каждая из них имеет свое предначертание. Вот «Господь Вседержитель» — основа всех основ, охраняет христиан; «Божия Матерь» покровительствует молодоженам; «Николай Угодник», «Всех скорбящих Радосте» помогает выздоровлению всех тяжелобольных; «Скоропослушница Преподобной Богородицы» помогает молодым, сохранившим целомудрие, в получении настоящей любви; «Сошествие в ад» лечит одержимых нечистой силой, — с гордостью рассказывала матушка Софья.

— Матушка, а можно попросить вас об одной услуге?

— Если в моих силах.

— Пока отец Никодим не пришел, давайте вместе помолимся об усопших. Авось с вашей помощью молитва быстрей дойдет до Господа нашего, и брату будет легче на том свете.

— С большой охотой, — согласилась матушка Софья и стала вместе с Галей на колени перед иконостасом.

— Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, родителей моих Варвару и Федора, брата моего Василия, соседей близких Ульяну и Марию… — Галя почувствовала, как напряглась рядом стоящая женщина, еле слышно бормочущая за ней вслед. — Прости их все согрешения вольные и невольные, даруй им царствие небесное и причастие вечных Твоих благих и Твоея бесконечныя жизни наслаждение. — Обе они согнулись в земном поклоне. — Подажь, Господи, оставление грехов всем прежде отошедшим в вере и надежде Воскресения, отцем, братиям и сестрам нашим, сотвори им вечную память. Аминь. — Они снова согнулись в поклоне.

— Матушка Софья, не подскажешь мне, какая икона помогла тебе преодолеть злую силу изуроченья ведьмы и излечиться? — невинно спросила Галя у попадьи, не вставая с колен. У той искривилось лицо в немом ужасе. — Уж не смерть ли ведьмы Ульяны сыграла на руку тебе? А не ты ли приложила руку к ее кончине?

Софья, не в силах произнести хоть слово, смотрела на нее, вытаращив глаза, теряя почву под ногами и больше уже не имея спокойствия на душе. Ее схороненная в глубине души тайна, из-за которой она добровольно и бессрочно исполняла наложенную на себя изнурительную епитимью, когда отца Никодима не было дома, стала известна другим!