Седьмая пещера Кумрана

— Гм. Значит, тебе нужна тайная операция — ни разрешений, ни бумажной волокиты, ни эффекта бумеранга. Какая тебе-то выгода? Только не заливай мне о том, что христианство уходит корнями в иудаизм и нашу землю, а манускрипт будет естественнее смотреться в музее Книги, чем где-нибудь в Веллингтоне…

— Примерно так я и собирался ответить, — ухмыльнулся старший советник.

— А еще добавил бы, что экономике не повредят новые доходы от туризма.

— Конечно.

— Да ладно. Тебе нужны деньги, слава или любовница? Или все вместе?

— А ты не изменился, — захохотал старший советник. — Вечно подозреваешь основные инстинкты.

— Да, и не без причин. Отслоив шелуху, как правило, находишь жажду секса, славы или наживы.

— Ты видишь меня насквозь. Сознаюсь в грехах — по крайней мере, двух. Без славы я как-нибудь проживу.

Оба рассмеялись.

— Не льсти себе. Возвращение Q тебе очень даже на руку. Наградят ведь и повысят.

— Верно.

— И бьюсь об заклад, ты стараешься ради женщины, чтобы она от восхищения упала в твои объятия. Или может — я только предполагаю, — хочешь заключить сделку со мной и моими друзьями, получить Q, а потом развернуться и анонимно продать его своей же организации, Управлению по делам древностей. Я читал, что манускрипт стоит в несколько сотен тысяч раз больше, чем весит в золоте. Беспроигрышный вариант для тебя и…

— Брось, ты же меня знаешь, — фыркнул старший советник. — Я в такие опасные игры не играю. Хотя признаюсь, если Q окажется в Иерусалиме, моя карьера продвинется, пусть и самую малость… и я познакомлюсь кое с кем поближе.

— Ага! — довольно злорадно воскликнул Агент. — Теперь с тобой все ясно. Неясно только, почему для Израиля так важно, чтобы Q выставлялся здесь, а не где-то еще. Я думал, наши древности в иностранных музеях играют роль послов, разжигают интерес и увеличивают поток туристов в Израиль.

— А Библия на что? Приезжая сюда, туристы хотят видеть Святую Землю, какой она была. И манускрипт в этом поможет, — объяснил старший советник.

— Ладно, просто хотел убедиться, что ты и правда заботишься об интересах страны. Я согласен. Q должен вернуться в Иерусалим. Начнем с тщательного обыска у Рубена Дэвиса?

— Нас опередили. Посмотри веллингтонскую прессу — я положил распечатку в конверт.

— Нашли что-нибудь?

— Перевернули дома всех сотрудников теологического факультета и, насколько нам известно, остались с носом.

— Кто мог это сделать?

— По докладу наших веллингтонских друзей, авантюристы из местной криминальной группировки.

— Значит, спрятал. Может, в банковской ячейке?

— Наш человек из МИДа сказал, что веллингтонские союзники проверили это по своим связям в банке.

Агент вновь обвел кафе взглядом.

— Сменим тактику. После четырех лет вдовства твой Дэвис соскучился по женской ласке, ему захочется излить кому-то душу и показать свое сокровище.

— Постельные разговоры. Очень эффективно. Ночь дикой страсти — и я выболтаю все, что она захочет, кроме номера кредитки.

На сей раз оба громко рассмеялись.

— Кредитка — единственное твое достоинство, — хохотнул Агент, затем понизил голос и подался вперед, словно к закадычному другу.

— Так, во всяком случае, говорила мне твоя бывшая. Вы же развелись, потому что тебе было мало дома. Да, и не спорь. Она говорила, ты не мог отказать ни одной юбке. Но чувствую, что наша цель — вдовец, скорбящий по дорогой женушке. Тут надо помягче. Предоставь его мне. По-моему, я знаю, как нагреть руки на маленьком проекте, который уже запустили в Веллингтоне.

ГЛАВА 18 ЗНАКОМСТВО

Извините, — прозвучало по-русски. — Простите. Я сама виновата.

Они столкнулись, когда Рубен направлялся в свой кабинет после семинара для аспирантов — является ли выход из тела при клинической смерти доказательством загробной жизни. Он не мог сосредоточиться на дискуссии. Мысли без конца возвращались к собственным трудностям.

Большинство коллег уже подозревали, что манускрипт у него, а Ричард только создает рекламу. Рубен выслушал массу тонких и не очень намеков, что ему следовало бы отдать такой ценный документ теологическому факультету ради науки, университета и, конечно, их самих. Ричард допекал просьбами показать весь документ, журналисты ходили по пятам с той же целью.

Взлом послужил предзнаменованием еще более тяжких времен.

А пока к Рубену обратились несколько членов местного еврейского сообщества, которых он знал по университету. Он вежливо уклонялся от вопросов о манускрипте, но не мог избавиться от ощущения, что слишком много разболтал о своей личной жизни и привычках.

— Ничего. Я тоже задумался.

Рубен нагнулся поднять блокнот и учебник по экономике, которые упали на пол к стройным ногам. Возвращая даме книги, он подметил ее неуверенность и решил, что перед ним скорее взрослая студентка, чем новый лектор. На вид около сорока лет. Темные волосы до плеч. Невысокий рост и приятная внешность. Рубен одобрил простой, но элегантный костюм.

— Спасибо. Никак не освоюсь. Я новенькая.

Она широко улыбнулась и продолжила с восточноевропейским и немного американским акцентом:

— Меня зовут Анна, Анна Карпенко.