Седьмая Луна 10: Псы Церкви

Его боевые товарищи отправились на ту сторону в течение одной минуты.

Одной.

Минуты.

И внутренний голос подсказывал миротворцу: едва ли он продержится дольше, чем они. Амбал только и успел, что натянуть свой топфхельм поверх подшлемника да выставить палаш. У него затряслись поджилки. Отказывался верить, что человек из плоти и крови мог так быстро умертвить двух рослых ребят.

Йенс Крёгер мог – вполне. И ликантропия здесь была не при чем.

Латник всё блеял без конца:

– Не подходи, сука!.. Не подходи!

Увы, это егерю – как об стенку горох.

Йенс накинулся на него, словно дикий зверь. Кукри вернулся в ножны из буйволиного рога. Пальцы же обхватили древко чекана. Им только в путь латы миротворцев дробить. Амбал несмело замахнулся палашом.

Агент Шаттенхофа ушёл вбок, с противным скрипом отставляя в сторону стол и стул. Клюв зацепился за гарду, когда миротворец, несолоно хлебавши, стал уводить клинок назад. Йенс дёрнул чеканом на себя. Палаш вырвало из трясшейся руки бугая.

Следом Крёгер огрел миротворца по ладони молоточком, оттесняя того назад. Попал по пальцам. Здоровяк взвизгнул от боли, попятился назад. На достигнутом егерь не остановился. Бил и бил без конца.

Левая рука. По рёбрам. Колено. Шлем. Предплечье. Другое колено.

На лице волкодлака нельзя было прочитать ни раскаяния, ни сожаления, ни жалости. Янтарные водянистые глаза его остекленели.

Впрочем, и удовольствия как такового егерь не испытывал.

Он был солдатом, причем – хрестоматийным.

Жесткий натиск Йенса латник попросту не смог выдержать. В конце концов, он запутался в собственных ногах и рухнул на спину, будто таракан.

Миротворец кричал и молил прекратить. Но Крёгер в упор его не слышал, полностью отдавшись бездумной расправе. Оставлял на доспехах инквизитора вмятину за вмятиной. Кости под ними ломались, как ни крути.

Латник сопротивлялся, как мог. Но дать волкодлаку достойный отпор оказался не в состоянии. Только кричал, бранился – это поначалу. В конце концов, из-за прорезей топфхельма стали доноситься только всхлипы и стоны.

Стало очевидно: амбал больше не представляет никакой угрозы. Оставлять его, переломанного, здесь было бы чересчур жестоко: даже встать бы не смог. Йенс подарил ему всё-таки милосердный удар. Вервольф развернул в руке чекан и вбил клюв прямо в шлем. Раздался лязг. Череп внутри топфхельма хрустнул. Миротворец обмяк.

– Вот и все. Делов-то, – подбадривал себя агент Шаттенхофа.

Егерь вытянул из шлема чекан и встал над мертвецом, тяжело дыша. Утёр со лба пот и вернул оружие на место. Пробежался глазами по сторожке. Обнаружил искомые тяжелые арбалеты на стойке: таким никакой тропический ливень не помеха. Даже если будет отклонение от заданной траектории снаряда, то минимальное.

– То, что надо.

Он сорвал с кушака обезглавленного миротворца поясной крюк и колчан, битком набитый болтами. Принялся заряжать один арбалет за другим. Их имелось три, тогда как на дозорных площадках Йенс насчитал четырех караульных. Не беда. Крёгер приспустил свою бандану и зажал в зубах четвёртый снаряд.

Когда с приготовлениями было покончено, егерь поднялся на самый верх надвратной башни. Здесь, под открытым небом, он еще внизу заприметил отменную позицию для отстрела последних караульных. Прислоняя к парапету бортами, выложил арбалеты в ряд. Сам чуть присел и занял огневую точку.

Прицелился в первого миротворца, когда тот подобрался к середине дозорной площадки. Нельзя было допустить, чтоб караульные падали камнем вниз: другие сразу догадаются, в чём дело. Тяжелый снаряд без особых усилий пробил кирасу, роняя латника на пол. Йенс целился в сердце, но даже если попало куда-либо ещё в грудь, боец уже не поднимется на ноги.

– Есть.

Отстрелявший своё арбалет Крёгер убрал обратно. Взял второй и повторил. С этим вышло не так гладко. Йенс услышал, как сквозь дождь раздался едва уловимый лязг раскуроченных доспехов.

Быть может, парочка оставшихся миротворцев тоже его услышали, даже сквозь топфхельмы, но навряд ли поняли, что это громыхнуло. Хотя бы приблизительно.

– И так сойдет, – буркнул егерь, хватая последний арбалет.

Последние латники вели караул на параллельных друг другу дозорных площадках.

Как ни крути, удобнее всего снять миротворца, сновавшего поодаль.

Угол, чтобы выстрелить в тело, оказался неудачный. Только иногда Йенс видел мелькавший шлем амбала.

– Дерьмо, – прошипел егерь, не выпуская из зубов снаряд.

Если уж стрелять, в точку метить придётся. Задача усложнялась в разы. Тем более, как поведет себя готовый труп, Крёгер даже не брался судить. Бежать ему до другой позиции не хотелось. Считал, что справится и так.

Наметив необходимое временное окно, егерь выжидал появления миротворца. Тот ходил по кругу, как неприкаянный. Цикл повторился опять. Йенс нажал на спусковой рычаг. Болт улетел с упреждением и настиг топфхельм аккурат в момент появления. Миротворец был нежилец. Инквизитор скрылся тотчас из виду.

– Готов, – резюмировал Крёгер и выдохнул с облегчением.