Седьмая Луна 10: Псы Церкви

Егерь понимал: Шатун по-прежнему зачищал первые уровни, раз те до сих пор не покинули облюбованные места. Так, смиренно дожидались, когда убийца доберётся и до них. Иными словами, всё шло по плану.

Задаром не теряя времени, агент Шаттенхофа бросился к надвратным башням. Если с высоты донжона миротворцы и видели его, то не обращали внимания.

Все знали: Йенс ходит под капитаном Раушем. Ни с тем, ни с другим лучше не связываться. И плевать, что окромя него на стенах никого нет. Причин отсутствия персекуторов здесь тьма тьмущая может быть.

Размышляя об этом, для себя егерь сложил дважды два и понял, как быть. Сценки разыгрывать он терпеть не мог, но ситуация обязывала проявить незаурядную прыть.

– Умные они или глупые, всегда работает, – понимал Крёгер. – Всегда.

Пересёк добрую половину периметра и добрался до северной его четверти. Встал у двери, вслушиваясь, что творится за ней. Непохоже было, что миротворцы пьянствуют или накуриваются вусмерть. Даже специфической травяной вонью не тянуло. Просто коротают время за болтовней ради болтовни.

Сложно сказать, хорошо это или плохо.

Йенс постучался грубо, взявшись за кольцо-ручку. Голоса в сторожке тут же смолкли. Латники напряглись, гадая, кто мог так обнаглеть. Подобную бестактность они терпели только от прямого начальства.

И всё же, задаваться излишними вопросами было бессмысленно: на территории ведь все свои. Значит, надо открыть. Пока они лениво решали, кому придётся идти, Крёгер готовился играть.

Кто-то из миротворцев, бубня по-илантийски проклятия себе под нос, поднял-таки задницу со стула и побрёл к двери.

Амбал приотворил её и озадаченно взглянул на застрельщика из отряда «Цербер». Йенс Крёгер был последним человеком, которого бугай бы хотел увидеть во время караула. Оливковая бандана волкодлака – особая примета, по которой его везде узнавали.

Стало быть, плохи дела. Егеря мог подослать лишь капитан Рауш, оставшийся в донжоне за главного. Волкодлак злобно зыркнул на латника и мановением руки потребовал, чтоб тот не мешался под ногами.

Потупив глаза, миротворец распахнул дверь и впустил егеря внутрь сторожки.

Тот сделал всего шаг. Поймав на себе взгляды всей троицы, стал сокрушаться:

– Что вы тут расселись, как на попойках? Где персекуторы? Почему никто в дозоре не стоит? Если никого на стенах, вы тут какого хера лясы точите?

Экспрессивно и живо, будто настоящий маэстро вышел на сцену.

Всё это егерь выпалил на одном дыхании. Он поверг инквизиторов тут же в замешательство. На них попросту не было лица.

Лишь один проблеял несмело:

– Н-но ведь к нам только что заходил… этот. Как его? Эрих Цапф. С тем же вопросом, собственно…

Глядя на егеря, понял: уж лучше было молчать.

– Хорошо, – допускал, казалось бы, Крёгер. Но по факту оставался неумолим. – Где же он тогда, если не на стенах?

Миротворцы выпучили глаза, переглянулись, ничего не понимая совсем, и вновь поглядели на Йенса.

– Должен же быть. Должен…

Тот взъерепенился:

– Искать! Живо! Хотите на ковёр к Раушу?!

Двое замешкались, не зная, куда деваться. А вот один, самый услужливый, всё-таки подорвался. За доброе качество своё и поплатился в миг.

Он бросился к выходу. Егерь чуть отступил, пропуская его. Но в момент, когда ноги их оказались примерно на одной параллели, пустил в ход руки.

Крёгер с силой пихнул миротворца за стену.

Тот лишь спустя долю секунды понял, что летит навстречу брусчатке. Он взвизгнул протяжно, будто резаная свинья. Затих в миг: падать было не особо высоко.

Нелепая смерть. И что самое паршивое для бедолаги, ему даже не дали шанса отстоять свою жизнь.

Шутка ли, всё произошло в слепом пятне для миротворцев, обходивших дозорные площадки на донжоне. И здесь вероломство егеря обходилось без последствий.

Потому что Йенс всё рассчитал, увидев картину в мельчайших деталях.

Чего греха таить, в моменте агент Шаттенхофа даже испытал некое извращенное удовольствие. Ведь впредь ему не придется танцевать с тремя латниками подряд. Свое преимущество он выбил крайне ловко.

Один бугай стоял рядом с ним, раскрыв рот в изумлении. Второй начал было подниматься со скрипящего стула: понятия не имел, что произошло только что, но сомнений не питал – Йенса надо бить. И бить насмерть.

Легче сказать, нежели сделать.

В тусклом свете одинокого факела блеснул инквизиторский сплав. Егерь мигом затворил дверь. Та отозвалась грохотом. Крёгер с размаху вбил кукри в шею близ стоявшего миротворца. Плоть отозвалась густым чавканьем. Амбал дёрнулся и захрипел.

Тёмная кровь змеилась по доспеху, пачкала пальцы. Алая морось, поднявшаяся из горла, окрасила язык и тыльную сторону зубов.

Йенс одним махом перерезал инквизитору ярёмную вену. На достигнутом не остановился. Выдрал кукри. Ещё сверху удар нанёс.

Голову сорвало с плеч: ни мышцы, ни позвонки не сумели её удержать. Бармицу и топфхельм верзила снял, за что и поплатился. Фонтан отбросило на стену, заляпав багровым. Сам же миротворец по ней сполз прямо под ноги Крёгеру.

Будто обыкновенный гимнастический мяч, голова забилась в угол, еще качаясь.

– Что за херня-а-а?! – взревел последний миротворец в ужасе.