Седьмая Казнь

Сначала он будет стрелять из лука. Возможно, принцу понадобится каждая стрела в колчане. Затем ему придется положиться на свою саблю – а также на сабли Грета и Джека, – пока один из них, а может, и двое, или все трое не прорвутся за ряды амиканцев: пока он или они не приблизятся к высокой стене из дикого камня, служившей защитой вражеским теургам у противоположного края долины. Вот тогда-то он сможет свободно достать винтовку, и враги узнают, чего по-настоящему стоит старший сын короля Аббатора.

* * *

Все зависело от ружей, все надежды, любое возможное будущее. Но это были не простые мушкеты, которые делают по одному выстрелу, попусту тратя уйму времени на перезарядку. Это были многозарядные винтовки. Принц Бифальт знал об их разработке и каждом этапе улучшения больше, чем любой другой воин Беллегера. Секрет строго охранялся ото всех. Но принц, как один из приближенных своего отца, знал все, начиная с имени того алхимика, который три поколения назад открыл пороховую смесь, исследуя связку истертых бумаг, найденных в дупле старого дерева: они были испещрены замысловатыми схемами, странными рецептами и непонятными терминами. Принц знал и имена кузнечных дел мастера и знаменитого ювелира, с которыми алхимик поделился своим открытием. Принц знал даже имя того подмастерья, которого ранили, когда троим исследователям удалось с помощью пороха выстрелить свинцовым шариком из железной трубки. Король, когда ему доложили об этом изобретении, смог предвидеть открываемые им возможности и настрого приказал засекретить всю дальнейшую работу. Это был прадед принца Бифальта.

А дальнейшая работа заняла много времени. Последующие короли и их советники отказывались использовать ружья, не превосходящие по скорострельности лук. Кроме того, предстояло преодолевать такие сложности, какие раньше не встречались никогда. Следуя указаниям бумаг, найденных алхимиком, кузнецы, мастера по обработке металла и ювелиры сумели разработать сначала патроны, включавшие в себя сразу и гильзу с порохом, и пулю, а затем и казенную часть ружья, в которой патрон закреплялся таким образом, что спусковой механизм воспламенял порох, а после выстрела приводил в действие затвор, который выталкивал использованную гильзу и заряжал новый патрон. Все эти изобретения потребовали нескольких десятилетий.

К сожалению, изготовление железного ствола винтовки поставило более сложную задачу. Год за годом стволы трескались или даже взрывались после одного, двух или, реже, трех выстрелов. Во всем королевстве не было кузнечного горна, способного разогреться достаточно сильно для закаливания железа. Изготавливать мушкеты было проще: их стволы успевали остывать между выстрелами. Но мушкеты не спасли бы народ Беллегера.

Как оказалось, держать работы в секрете было нетрудно. Из-за преследовавших их неудач разработки казались обыденным занятием алхимиков – слишком бесцельными, чтобы поддерживать любопытство беллегерцев, притупленное в разрухе нескончаемой войны. Только вступавшие на трон короли верили в мечту прадеда принца Бифальта – только потому и верили, что пришли в отчаяние.

Исследования не могли выйти из тупика до тех пор, пока один кузнец не догадался попросить помощи магистра. Их совместные продолжительные эксперименты доказали, что с помощью Казни Огня на любом горне можно изготавливать достаточно крепкие стволы, которые выдержат частую стрельбу.

Принцу Бифальту было мучительно сознавать, что его надежды и надежды всего Беллегера зависели от магии. Принц принимал все противоречия своего положения только потому, что ставки были слишком высоки. Беды его народа обессмысливали придирки, касающиеся вопросов чести.

* * *

Когда кони были оседланы, воинов охватило нестерпимое желание ринуться в бой – страху уже не было места. Тройки капитана Суалиша выстроились клином в центре строя беллегерцев. Повсюду толкались лошади, ругались воины, командиры выкрикивали приказания. Когда дневной свет наконец осветил дно долины, обе армии уже стояли лицом друг к другу: беллегерская на южной, амиканская – на северной стороне. Амиканские силы пересекли Предельную реку, так как на этом берегу место было более пригодным для битвы. Долину окаймляли возвышения, покрытые валунами, что давало командующим обеих армий возможность во все время сражения наблюдать сверху за его ходом и направлять свои силы. Валуны помогали и теургам – они атаковали в любое время, не подвергая опасности свои жизни. Кроме того, обе армии полагались на всадников, которые находились в общих рядах ниже укреплений. Для военных действий войскам требовалось ровное место. Нельзя было надеяться, что пехотинцы смогли бы забраться на те откосы, где стояли укрепления, с которых сражались магистры.