Себастиан Бергман. 5 книг

Себастиан поднялся с дивана. Задрожал. В долго пустовавшей комнате было прохладно. Который час? Начало одиннадцатого. Себастиан взял посуду с журнального столика и направился на кухню. Придя домой, он разогрел в микроволновке какую-то принесенную из ресторана замороженную еду и уселся перед телевизором с тарелкой и слабым пивом. Ему сразу пришло в голову, что ресторан, сервирующий такую еду, как он поглощал, по-хорошему, следовало бы немедленно закрыть. Скучная — это самое мягкое, что можно сказать. Но ужин прекрасно подходил к тому, что показывали по телевизору. Сухо, неизобретательно и вяло. Казалось, на каждом канале какой-нибудь молоденький ведущий смотрел прямо в камеру, пытаясь заставить тебя позвонить и проголосовать. Себастиан съел половину порции, откинулся на спинку и, очевидно, уснул.

Уснул и увидел сон.

Теперь он снова стоял на кухне, не зная, чем бы ему заняться. Он поставил тарелку и бутылку на стол возле мойки. Остановился в нерешительности. К такому он оказался не готов. Обычно он не позволял себе дремать — ни прикорнуть после еды, ни проспать поезд или самолет. Это всегда портило остаток дня. А тут он почему-то расслабился. День прошел по-иному.

Он работал.

Включился в действие, чего с ним не случалось с 2004 года. Ему не хотелось заходить так далеко, чтобы утверждать, что день прошел хорошо, но все-таки по-другому. Очевидно, ему думалось, что день продолжится так и дальше и что сон его не настигнет. Как же он ошибался. И вот теперь он стоял посреди родительской кухни.

Неугомонный.

Раздосадованный.

Машинально сжимая и разжимая правую руку. Если он не хочет бодрствовать остаток ночи, есть только одно средство.

Сперва надо быстренько принять душ.

А потом идти трахаться.

* * *

Дом действительно выглядел кошмарно. Повсюду. Неглаженое белье. Нестираная одежда. Пыль. Грязная посуда. Постельное белье следовало сменить, шкафы проветрить, а днем весеннее солнце с болезненной очевидностью показывало, что окна необходимо помыть. Беатрис просто не знала, с чего начать, поэтому ничего не делала, в точности как в последнее время во все вечера и выходные. Какой промежуток именовался «последним временем», она даже боялась думать. Год? Два? Она не знала. Знала только, что у нее нет сил. Ни на что. Вся ее энергия уходила на поддержание образа любимого талантливого педагога и коллеги по школе. Надо было держать лицо, чтобы никто не заметил, насколько она устала.

Как она одинока.

Как несчастна.

Беатрис отодвинула гору чистого нижнего белья, до которого так и не дошли руки, и уселась на диван со вторым за вечер бокалом вина. Если бы кто-нибудь заглянул в окно и не обратил внимания на беспорядок в комнате, воображение бы с легкостью нарисовало ему образ работающей женщины, супруги и матери, которая отдыхает на диване после тяжелого дня. Ноги поджаты, на столике бокал вина и хорошая книга, а из скрытых усилителей фоном доносится расслабляющая музыка. Не хватало только потрескивающего в камине огня. Женщина средних лет, наслаждающаяся одиночеством. Личным временем. Большей ошибки себе просто не представить. Беатрис была одинока. В этом-то и заключалась проблема. Она ощущала одиночество, даже когда Ульф с Юханом находились дома. Юхан — шестнадцать лет, самый расцвет борьбы за эмансипацию, да еще и папин сын. И всегда был таким. Это проявилось еще сильнее, когда Юхан поступил в Пальмлёвскую гимназию. В какой-то степени Беатрис могла его понять — наверняка не очень весело постоянно видеть маму в качестве классного руководителя, — но она чувствовала себя более отстраненной, чем, как ей казалось, того заслуживала. Она разговаривала или пыталась разговаривать об этом с Ульфом. Естественно, безрезультатно.

Ульф.

Ее муж, который уходит утром и возвращается вечером. Муж, с которым она вместе ест, смотрит телевизор и спит. Муж, с которым она чувствует себя одинокой. Он присутствует в доме, но не «у нее». С тех самых пор, как вернулся обратно. Да и до того тоже.

Раздался звонок в дверь. Беатрис взглянула на часы. Кто бы это мог быть? В такое время? Она вышла в прихожую, машинально отпихнула в сторону пару кроссовок и открыла дверь. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, откуда ей смутно знакомо это лицо. Полицейский, приходивший в школу. Себастиан с чем-то.

— Добрый вечер, извините, что беспокою в такой поздний час, но я оказался возле вашего дома.

Беатрис кивнула, машинально взглянув за спину гостя. Машины ни на улице, ни возле гаража видно не было. Себастиан уловил это в ту же секунду, как Беатрис снова перевела взгляд на него.

— Я просто прогуливался и подумал, что вам, возможно, требуется с кем-нибудь поговорить.

— Это почему же?