Сдвиг по фазе

Мои родители вскоре отметят сороковую годовщину свадьбы, и они по-прежнему живут в том же доме, где я вырос. Оба уже на пенсии, но в свое время отец возглавлял муниципальную службу социального обеспечения, а мать была старшей медицинской сестрой. Когда мы уже достаточно подросли, родители постоянно рассказывали нам о всяких случаях на работе. Да уж, они постарались, чтобы моя старшая сестра, Кэти, и я поняли, как нам повезло. Нытье об уроках и работе по дому ни в коем случае не приветствовалось, да и, справедливости ради, жаловались мы редко. Как часто напоминал отец, наши горести и заботы ничто по сравнению с проблемами детей, живших в условиях крайней бедности или же страдавших от какой-либо неизлечимой болезни. Мы с сестрой хорошенько усвоили, что должны радоваться своей удаче, и именно так и поступали. И мы благодарим судьбу и по сей день.

Кэти теперь работает учительницей в благотворительной организации, преподает в школе для девочек в одной из беднейших стран Африки. Что до меня, я захотел приносить пользу тем, кому уже совсем некуда деваться. Большинство моих клиентов обращаются за помощью, уже опустившись на самое дно, и организация, на которую я работаю, зачастую служит для таких последним прибежищем. Большую часть своего рабочего дня я провожу за разговорами со страдающими от депрессии, тревожных расстройств, зависимостей и всевозможных гнетущих проблем. Если сказать прямо, эти люди оказались в заднице, и моя работа состоит в том, чтобы помочь им выбраться из нее или, по крайней мере, научить их выживать в этой самой заднице.

Неожиданно на кухне появляется Лия, кутающаяся в ворсистый желтый халат.

— О, доброе утро. Рановато ты сегодня.

— Не спится, — зевает она и плюхается на стул.

— Какие планы на сегодня? — интересуюсь я.

— Закончу учет товара, потом, может, загляну в библиотеку.

— Я скинул тебе немного на карточку. Не купишь каких-нибудь продуктов?

— Ладно.

Лия скрещивает руки на груди и бездумно таращится на стол. По утрам она традиционно не в лучшей форме, и затевать с ней серьезный разговор, как мне известно по опыту, бессмысленно.

— Мне скоро на работу. Чайник только вскипел, если хочешь чаю.

В ответ раздается невнятное мычание.

Когда я, приняв душ и одевшись, через двадцать минут возвращаюсь на кухню, Лия сидит на том же месте, но уже с чашкой чая.

— И не забудь разобраться с фургоном, — говорит она. — В субботу торгую в крытом рынке в Крауч-Энде. Только вчера вечером вспомнила.

— Это хорошо. Посмотрю, что получится сделать.

— Обещаешь?

— Обещаю попытаться.

Лия улыбается мне. Вообще-то, еще рано загадывать, но у меня появляется надежда, что день сегодня будет хороший.

— Ладно, мне пора. Если что-нибудь…

— Да, Дэвид, я помню. Позвоню, если окажется, что встала не с той ноги.

— Извини.

Наклоняюсь и целую ее в лоб.

— Люблю тебя.

— И я.

Беру ключи и направляюсь к двери.

На улице ужасно холодно, но дождя пока нет. Я припускаю по дорожке в сторону шоссе и оглядываюсь проверить, не машет ли Лия из окошка, как иногда бывает. Однако сегодня жена решает обойтись без долгих прощаний, так что вместо ее прекрасного лица мне приходится довольствоваться зрелищем уродливого многоквартирного дома. В голове даже не укладывается, насколько скверное настроение должно было быть у архитектора, чтобы спроектировать столь мрачное строение. Что ж, по крайней мере, у нас есть дом, пусть даже это воплощение оруэлловского антиутопического кошмара.

Я не снижаю темпа, чтобы согреться, и двигаюсь даже быстрее ползущего по дороге рядом транспорта. Зачем люди добровольно заточают себя в машины в лондонский час пик — выше моего понимания. Некоторые, естественно, попросту лишены выбора, перевозя товары или инструменты, но в веренице слишком уж много автомобилей с одним-единственным водителем, облаченным в деловой костюм, стоит ли на подобное тратить время? Определенно нет. С другой стороны, езда в час пик в подземке — тоже сомнительное развлечение.

Вот я уже в центре Кентиш-Тауна и прохожу мимо знакомого агентства недвижимости. Контора еще закрыта, но, полагаю, открываться им вовсе не обязательно. Если упадет прибыль — достаточно поднять арендную плату, чтобы продолжать грести деньги лопатой. Неприкрытый грабеж.

Перехожу улицу и двигаюсь мимо разнообразнейших заведений, обслуживающих обитателей Кентиш-Тауна: продуктовые магазинчики, парикмахерская, торгующие коврами и индийской едой лавки, похоронное бюро. Лично я пользовался услугами трех здешних заведений, но, слава богу, порога погребальной конторы ни разу не переступал. Зато, к сожалению, знаю слишком много людей, которым доводилось это делать.

За углом автомобильный поток и вовсе стоит. В отдалении заходится сирена какого-то спецтранспорта, однако в этой части Лондона явление это столь обычное, что я уже не реагирую. Поживите рядом с оживленной дорогой — будете наслаждаться таким воем ежечасно.

Наконец, достигаю здания «Здравого ума» и открываю кодовый замок.

— Доброе утро, Дебс.