Сделано в ССССР Роман с китайцем

Самохин не знает, даже не догадывается, что давно стал поводом для дежурных шуток оркестрантов, которые тоже ведь привыкли к нему как к родному. Потому что с тех пор Миша не пропускает ни одного их концерта.

Он узнал, что они выступают не только в филармонии, но, например, ездят с концертами по городам области, выезжают в соседние мегаполисы. Начиная с конца марта, Самохин следовал за ними, появляясь везде, где бы они ни выступали. У него возникли сложности на службе, часто приходилось брать отгулы и отпуск за свой счёт, постоянно переделывать рабочий график, однако он не замечал трудностей, целиком ушёл в концертную деятельность "Виртуозов барокко", которые очень скоро заменили ему несуществующую семью.

Дома у него появилась папочка, в которую он складывал рецензии на все выступления оркестра, интервью с художественным руководителем, хваставшим предстоящими зарубежными гастролями. Пока по Восточной

Европе. Пришлось взять туристическую путёвку, снова отпроситься у начальства. Оркестранты ахнули, когда увидели его гриву на фестивале в Варне, и не удивились, когда он появился на их выступлении в

Будапеште.

Именно там, в Венгрии, он впервые увидел возлюбленную не во втором ряду и не со скрипкой, а на самой что ни на есть авансцене и за инструментом, походим на маленькое пианино. Клавесин, решил для себя

Самохин и ошибся, потому что это был вирджинал – редкая разновидность клавесина с особенно сухим, трескучим (поленья в камине) звуком, возникшим некогда в Англии. Главной специальностью его предмета оказалась не скрипка, а именно вирджинал, которых в

России не существовало и существовать не могло. Только здесь, в

Европе, таланты Тани (так про себя называл её Самохин) открылись во всей чарующей полноте.

А потом он встретил её на улице, возле моста, одинокую и задумчивую.

И снова не смог подойти и заговорить. А она шла, почти не касаясь земли, словно летела, думая о чём-то высоком, возможно, прокручивая в голове любимую мелодию. Шла и курила. И он шёл за ней следом, на значительном расстоянии, и чувствовал себя совершенно счастливым.

Когда он пытался рассказать эту историю знакомым или брату-близнецу

Саше, все начинали отмахиваться, говорить про дурь, про блажь, про болезненную игру воображения. Кто-то предложил немую девицу трахнуть и с лёту получил пощёчину. Самохина вполне устраивало это тихое, незаметное для других счастье непричастности.

Олег Гагарин, бывший в курсе перипетий заочного романа, вздыхал и недоумённо разводил руками (мол, мне бы, меломаны, ваши заботы), но хотя бы не шутковал, а понимать пытался.

И Михаил Александрович Самохин был ему за это всецело благодарен.

16.

Александр Юрьевич Королёв, большой и красивый детина с густой шевелюрой, ямочкой на подбородке и большими, всегда удивлёнными глазами, вляпался в историю ещё более затейливую, чем у его единоутробного брата. Сашка Королёв влюбился во фрейлину русской царицы Елизаветы Петровны. Точнее, в девушку (кажется, её звали

Маргарита), которая играла роль особы, приближенной к русской великой царице.

Впервые Королёв увидел её на фотографиях, которые врач Денисенко принёс в реанимационное отделение, чтобы похвастаться прекрасно проведённым в Питере отпуском. Туристические галочки расставлены безупречно: Летний сад, Эрмитаж, Мариинка. Далее следовали пригороды

– Царское Село, Павловск, Петродворец. На фоне исторических красот

Денисенко нежно обнимал главную любовь своей жизни – хмурую очкастую змеюку Женю. Что он в ней нашёл – непонятно, любовь зла, на всех фотографиях Женя надменно хмурила лоб и старалась смотреть в сторону. Мол, мы не вместе, мол, в кадре она случайно… А

Денисенко, похожий на Шварценеггера, высокий, голубоглазый блондин, на всех кадрах обнимал своё священное чудовище, словно бы хотел привязать к себе навсегда. Ну-ну.

В Петродворце, на террасе перед фонтанами, развлечения праздной публики ради, несколько уличных актёров разрядились в костюмы елизаветинской эпохи. Парики, мушки, пышные платья в струящихся шёлковых складках. Вот Денисенко и сфоткался с одной из них. А что – типа, по приколу. По приколу же? Королёв долго рассматривал эту картинку, теребил подбородок, из-за чего ямочка его приобретала неприличные очертания…

А потом из Питера приехал какой-то другой коллега или знакомый.

Который вот точно так же, как и Денисенко, по приколу щёлкнулся в елизаветинском антураже. Ординаторская стояла на ушах: фотографий хватило бы на несколько альбомов. То, что на первых фотографиях

Денисенко казалось случайно захваченной врасплох красотой, оказалось неподъёмной правдой жизни: та самая фальшивая фрейлина… Королёв понял, что не может без неё жить. Что она нужна ему.

Он же не знал, как она выглядит без этого дурацкого блондинистого парика с накладными прядями, без всех этих блядских мушек, и какая она там, под корсетом. Но, тем не менее, воспылал страстью – на расстоянии, никогда не видя, не слыша, не нюхая объекта обожания.

Можно ли полюбить по фотографии? Кто бы мог подумать, что можно.