Сделано в Швеции

Бронкс просматривал кадры один за другим. Черная голова поворачивает корпус вполоборота, высматривает камеру, поднимает оружие, целится.

Кадр за кадром. Ты меня видишь. Секунда за секундой. Я тебя вижу.

И в глазах – ни злобы, ни страха, ни стресса.

ПИА ЛИНДЕ (П. Л.). От них пахло. От ботинок. Вроде как ваксой. Знаете, бензин и ириска, так обувь пахнет сразу после чистки.

Женщина, которая как раз подошла к стойке, с пластиковой сумкой в правой руке и номерком в левой. Затем пальба.

П. Л. Такие блестящие. Когда смотрела на них, я… видела свое отражение.

Казалось, она лишилась всех костей и суставов. Это падение. Надо как можно быстрее распластаться на полу. И хотя до того напугана, что не в силах понять происходящее, она снова поднимает голову, смотрит на лицо в маске, потому что хочет знать.

Джон Бронкс кликает регистратор времени, изображение застывает.

Во время допроса она сидела перед ним, прислонясь к окну банка, из одного уха текла кровь, одна барабанная перепонка точно лопнула. Потом нервы не выдержали, последние ресурсы были исчерпаны, из глаз текли слезы – они явились как расстрельная команда, производящая казнь, не раздумывая о том, кто стоит перед ними с завязанными глазами, наводили ужас и вынуждали каждого к покорности.

– Джон?

Санна, в дверях его кабинета, как и последний раз. Несмотря на поздний час, она все еще находилась в управлении.

– Я закончила анализ. В банке произведен в общей сложности восемьдесят один выстрел, что, по имеющейся статистике, означает, что мы имеем дело с одним из самых жестоких ограблений в Европе.

Она прислонилась к дверному косяку. Видимо, так и будет стоять там.

– Калибр семь шестьдесят два. Оболочечные. Изготовлены в Швеции. Карлсборг, восьмидесятый год.

– Вот как?

– Я не могу определить, то ли оружие и те ли преступники, что совершили ограбление инкассаторов.

– Но это не исключено?

– Следователь, вероятно, видит сходство, некую модель, Джон. Но подтверждающих фактов нет.

– Ты имеешь в виду, что мы можем иметь дело с двумя группами, вооруженными шведским армейским оружием, совершающими грабежи в одном и том же районе, одной и той же осенью?

– Нет, я имею в виду не это. Просто говорю, что криминалистические улики не исключают такой вывод.

– В Фарсте почти сорок выстрелов. А теперь… восемьдесят один? Сперва они расстреляли инкассаторский автомобиль, а затем банк. Наверняка хотя бы несколько выстрелов из того же оружия!

– Нет.

– Нет?

– Ни одно оружие не использовалось дважды. Я установила все, что могла.

– Но модель есть. Их поведение.

– Да. Но нет фактов.

Он посмотрел на нее.

– А если бы я опять захотел послушать, что думает Санна, а не то, что установил криминалист?

– Есть… модели движения, которые повторяются. Вторая камера. Прямо перед тем, как ее расстреляли.

Пока она говорила, он повернул к ней монитор компьютера.

– Согнутые ноги. Низкий центр тяжести. В точности так говорил инкассатор, когда его допрашивали возле автомобиля. И здесь – видишь? Стрелок стоит точно так же.

Безмолвная картинка дергается. Но все видно четко.

– Кроме того, его палец, увеличь немного вот этот кадр… отчетливо видно, он лежит на предохранителе, совершенно прямой, параллельно стволу, словно показывает на нас.

Еще несколько кадров, потом Бронкс снова остановил время, увеличил руку в перчатке. Санна наклонилась, всматриваясь.

– Дисциплина, Джон. Никогда не подставляй своих людей, каждый выстрел должен быть точным. Этот грабитель кладет палец на спуск только перед самым выстрелом – он помнит о безопасности оружия, он не самоучка. Он прошел подготовку. Тысячи раз занимал огневую позицию. Да, его вымуштровали.

Всего четыре километра от одного места преступления до другого. Всего семь недель от одного преступления до другого.

И все же… криминалистическая экспертиза рисовала другую картину.

Возможно, преступления совершены разными людьми.

* * *

Десять минут шестого. До рассвета еще далеко. При желании можно услышать, как наверху тихонько посапывает Аннели, он знал, она проспит еще несколько часов; он же, наоборот, избегал сна, чтобы полностью осознать случившееся вчера и подготовиться к заключительной фазе грабежа.

С тридцатикилограммовым кофром на плече Лео пересек двор по первому снегу в этом сезоне. Всего несколько сантиметров пушистых хлопьев, ботинки побелели, но не намокли. Приятное ощущение в груди. Глубокое дыхание вылетало изо рта клубами пара. За ночь он несколько раз вставал с постели почитать телетекст и послушать по радио новости – у полиции по-прежнему никаких зацепок. Идеальный план, идеальное исполнение.

Он отпер гараж, включил свет. Внутри было так же холодно, как на улице, он придвинул поближе обогреватели, затем взял циркулярную пилу, чтобы распилить на равные части большой кусок фанеры, лежащий на верстаке.

Снаружи остановилась машина. Дверь гаража скользнула вверх, и один из автомобилей компании с опущенными стеклами заехал внутрь.

– Каждый год одно и то же! – воскликнул Феликс. – Эти идиоты не меняют шины! На дороге сущий хаос!